Не проскочи мимо! Два кусочечка колбаски… Стоянка поезда одна минута

Гринёва Ирма

Яну очень тронул этот ритуал, а по её телу до самых ног разлилось тепло не только от выпитой водки, но и от любви к этим простым, открытым, гостеприимным людям. Как-то сам собой завязался разговор о тувинских обычаях, истории, легендах. Яне особенно понравилась легенда об озере Увс-Нуур или Убсу-Нур (у озера тоже было второе имя). С тувинского его название можно было перевести, как «озеро, впитывающее реки». Такой вариант допустим, учитывая количество рек, впадающих в него. Другая версия предполагает происхождение названия от «субсен» – монгольского понятия, обозначающего горький осадок в кумысе, непригодный для питья, что ассоциируется с горько-солеными водами озера. А вот легенда о происхождении самого озера была такая: «В стародавние времена жили в этих степях два племени – халхи⁷ и тугнусы⁸. Степи были бескрайними, места всем хватало, да вот беда – уж больно воинственными были те племена. Постоянно воевали меж собой. Военная

удача была то на стороне халхи, то на стороне тунгусов. И продолжалось это долго, не один год, не одно десятилетие и даже не одна сотня лет, пока не встали во главе племён мудрые вожди. Решили они положить конец войне, поженив своих детей – красавицу-дочь вождя племени тунгусов Алчу и сына-батыра вождя племени халхи Убсумоола. Собрались на свадьбу оба племени, все пришли, от мала до велика. Столы поставили кругом, чтобы никому обидно не было. Женщины расстарались – еды на столах было с избытком, арага и архи⁹ лились рекой. Сначала всё шло мирно, но потом, то тут, то там под влиянием алкоголя стали возникать ссоры. Слово за слово, и вспыхнула битва. Напрасно вожди племён пытались урезонить своих соплеменников. Напрасно Убсумоол пытался встать между дерущимися. Напрасно красавица Алчу пыталась уговорить их одуматься. Недолго развевалась белая её фата над полем битвы. И длилась эта битва не один день и не одну ночь, пока все мужчины не погибли. В живых остался только Убсумоол. Нашёл он в груде бездыханных тел свою наречённую, свою ясноокую с глазами неба Алчу, свою любимую, ибо не только ради мира своих племён жаждали их молодые сердца этой свадьбы. Поднял её на руки, поцеловал в уста. Открыла глаза Алчу, улыбнулась любимому, и закрыла их навеки. Только один удар сделало сердце Убсумоола и остановилось навеки. Не один день, не одну неделю, не один месяц плакали женщины обоих племён над телами своих вождей и отцов, мужей и детей, братьев и любимых, так что из их слёз образовались реки, реки стекли в долину и образовали озеро. Озеро такое же голубое, как глаза Алчу. Такое же глубокое, как горе жен и матерей, сестёр и невест, потерявших своих любимых. И такое же солёное, как их слёзы».

Яна засыпала счастливой – дед Трофим пообещал сводить её завтра на озеро, даже мерки с ноги взял, обломав хворостину по длине её стопы, чтобы сшить ей унты. Ведь в её сапожках по такому морозу далеко не уйдёшь. А унты ещё надо прикрепить к снегоступам – снега в этом году много, по пояс можно провалиться.

А ещё Яна засыпала весёлая. Хихикала, как девчонка. И не только потому, что перепила арагу, хотя и это тоже. Но больше, потому что её острый взгляд художника разглядел мелодраму и драму одновременно, творившуюся во взаимоотношениях людей, сидящих за одним столом. Дед Трофим страстно и преданно любил Шуру, и нёс бремя своей безответной любви с достоинством, не допускающим жалости. Деда Трофима отчаянно и безответно любила Падма. Удачливую свою соперницу, Шуру, уважала и даже преклонялась перед ней. А вот сестрой своей, Сайлыкмаа, помыкала. Сайлыкмаа производила впечатление женщины спокойной, покладистой, даже какой-то сонной. Только вот как с этим сочетался лукавый взгляд, который она нет-нет да и бросала на любовный треугольник за столом? Яна могла бы его посчитать за глюк из-за выпитого, если бы однажды Сайлыкмаа не послала его напрямую Яне, да ещё и подмигнула – мол, видишь тут у нас какие страсти кипят! Островком спокойствия за столом была Шуру. Она знала, что её любят, принимала эту любовь, но не поощряла и не эксплуатировала. Она знала, что её уважают настолько, что отступятся и слова поперёк не скажут, если она ответит на любовь, но не унижала, до жалости не опускалась. Санта-Барбара¹⁰ отдыхает! – веселилась Яна. Никакой телевизор не нужен! До него она, кстати, так и не добралась, а собиралась именно им убивать время, оставшееся до отъезда домой. Господи! Домой! Она ведь так и не удосужилась узнать у бабы Шуру, как ей сообщить родителям, что с ней всё в порядке. Надо будет сделать это завтра в первую очередь…

И с этой благой мыслью Яна заснула.

¹ – варится после разделки бараньей туши, в него добавляют мясо с костями, легкие, печень, сердце, куски брюшины и кишки. Ребра варят парами, не ломая их. Если не соблюдать данное правило, то согласно народной примете, это приводит к ссоре. Затем заправляют пшено, или рис, или домашнюю лапшу. Соль, перец по вкусу. Тувинцы считают, что есть кара-мун полезно для здоровья. Он имеет лечебные свойства: при простуде, сухом кашле в него добавляют толченый корень пиона и пьют очень горячим, хорошо укутавшись, чтобы пропотеть.

² – лепёшка готовится сначала на разогретой поверхности, а потом доводится до готовности над открытым огнём.

³ – в тувинской кухне готовится несколько видов ливерной колбасы. Излюбленное лакомство – кровяная колбаса изиг-хан: в тщательно вымытый бараний сычуг (отдел желудка) наливают подсоленную, нашинкованную репчатым луком сырую кровь

и варят до готовности. Тырткан – колбаса из кишок и мелкорубленного мяса. Череме – кушанье в виде колбасы-жгута, приготовленное из нарезки желудка и кишок. Ижин-хырын – мелко нарезанный бараний ливер, приправленный луком и чесноком, подаётся в жареном виде.

⁴ – в переводе – «цветок лотоса». Проницательная, верная в любви, прямолинейная, старательная, добропорядочная.

⁵ – в переводе – «синичка». Скромная, честная и верная.

⁶ – Ужа готовится из нижней части туши курдючного барана. Режут, не трогая мясо с боков, щедро захватывая мясо с бедер. При правильной разделке вместе с курдюком останутся шесть спинных позвонков. Ужа варят в большом количестве воды. Вместе с ужа на большую тарелку кладут голень, два самых больших ребра. Ужа кладется тыльной стороной кверху. Ребра должны быть положены таким образом, чтобы их головки были направлены в головную часть ужа, а голень – толстым концом. А к уважаемому человеку, которому предназначено ужа, она должна быть направлена спинной частью.

⁷ – монгольский народ, составляющий основное население современной Монголии.

⁸ – одно из племён наряду с уйгурами, туба, тюрками, из которых сложился тувинский народ.

⁹ – монгольская водка на основе забродившего козьего молока крепостью 38-40^о. Эта водка очень легко пьётся, в ней почти не чувствуется алкоголь, но нельзя забывать о его количестве. Именно поэтому у архи есть второе название – «хитрая водка».

¹⁰ – американская мыльная опера, одна из первых, попавших на наши экраны. Сериал рассказывал о жизни нескольких семей из городка Санта-Барбара. Со временем его название стало нарицательным. Обычно говорят "Санта-Барбара какая-то" про длительные и запутанные отношения, семейные разборки и т.п., потому что сериал длился 9 лет, всего было снято 2134 серии, и в перипетиях отношений периодически меняющихся главных героев путались не только зрители, но, казалось, и сами сценаристы.

3

Не смотря на количество выпитого накануне алкоголя, проснулась Яна бодрой и здоровой. Голова у неё не болела, и сушняка во рту не было. Она прекрасно помнила то, что не доделала вчера, а потому первым делом поскакала к деду Трофиму, поскольку только у него была связь по рации с погранзаставой. Продиктовала адрес и текст телеграммы родителям (даже не предполагала, что в наше время ещё кто-то пользуется этим видом связи на уровне каменного века!) – «Всё порядке. Мобильной связи нет. Скоро буду. Ваша Яна». Заодно примерила унты, скреплённые пока на живую нитку.

Только расположилась у своего окна, чтобы запечатлеть снег в утренних лучах солнца, как пришли сестрички. Обмерили её всю разноцветными лентами: по талии обрезали красную, по линии бёдер – синюю, длину руки – фиолетовой и так далее. Причём, в этом действе главной была Сайлыкмаа – сосредоточенной, уверенной в себе, спорой, и без зазрения совести помыкающей старшей сестрой (отыгралась за вчерашнее!).

В аккурат после обеда явился дед Трофим (как чувствовал!). Они вдвоём с Шуру обрядили Яну в шубу до колен, унты, меховые рукавицы и меховую же шапку (ничего из её верхней одежды для прогулки не подошло). Дед Трофим внимательно проверил крепление унт к снегоступам, и они отправились к озеру.

Шли долго – Яна никак не могла приноровиться к снегоступам. Привыкшая к коротким курточкам до пупка, идти ей мешала шуба, заплетаясь полами между коленками. Шапка постоянно пыталась сползти на глаза. А ещё Яна часто останавливалась сфотографировать снег в том или ином ракурсе (хоть на что-то сгодился мобильник), очень расстраиваясь, что на фото получается совсем не то, что видит глаз. Одновременно прикидывала, каких красок ей не хватает, чтобы получить во-о-от тот оттенок и вот этот. А ещё в голове крутился стишок из школьной программы:

…Под голубыми небесами

Великолепными коврами,

Блестя на солнце, снег лежит.

Прозрачный лес один чернеет,

И ель сквозь иней зеленеет,

И речка подо льдом блестит…¹¹

Речки видно не было, да и леса тоже – так, показались вдалеке отдельные деревья. Путь к ним был с подъёмом, идти стало труднее. Но усилия стоили того! Пока шли по равнине, казалось, что и дальше лишь ровное заснеженное поле, а когда поднялись, оказалось, что они уже стоят на берегу огромного озера. По краям оно было покрыто льдом, дальше шла полоса изумительного зелёного цвета, а центр сиял глубоким синим, как сапфир в окружении изумрудов и бриллиантов. В далёкой дымке, там, где заканчивалось озеро, виднелись невысокие заснеженные горы.