Не просто лучший друг
Шрифт:
– Ну конечно же! – бурчу я себе под нос и поражаюсь собственной тупости.
Как можно было надеяться, что она тут?! Мама сейчас однозначно у бабы Зои в доме, наверняка пришли близкие подруги бабы Зои и сейчас они вместе убиваются от горя… Вздрагиваю и сглатываю отвратительный комок в горле, любая смерть – это ужасно.
Как я и думала – свет горит во всех окнах и я захожу в незапертую калитку, затем в дом.
– Злата, наконец-то, милая! – выходит моя мама на веранду и сразу же обнимает меня. – Что ж ты так долго…
– Мамочка! – всхлипываю я, прижимаясь к ней, и слезы моментально начинают литься ручьями из глаз. – Мам, прости,
– За что? Злата, ты что, – шепчет она и гладит меня по голове.
– Где Глеб? – отстраняюсь и смотрю на маму. Замечаю, как на ее лице появляется боль.
– Он ушел гулять с Анубисом к полям, – говорит она. – Не захотел сидеть с нами, – мама кивает куда-то в сторону комнат дома, откуда слышны звон бокалов и всхлипы.
– Я пойду к нему, – киваю я.
Мама не перечит, даже не задерживает, и я выхожу на улицу. Иду в сторону полей, на соседнюю линию улицы и почти сразу замечаю высокую фигуру Глеба и маячащую туда-сюда черную тень Анубиса.
Дыхание сбивается и на моих глазах снова появляются слезы, но я заставляю себя не замедлять шаг, а наоборот ускориться.
– Глеб! – кричу я, но он не реагирует. Подбегаю к нему и зову снова: – Глеб!
Наконец, парень поворачивает голову в мою сторону, после чего болезненно морщится и отвлекается на Анубиса, который принес парню апорт в виде палки.
– Зачем ты приехала? – не глядя в мою сторону, спрашивает Глеб.
– Как я могла не приехать? – тихо говорю в ответ я и мой голос звучит как-то неуверенно.
– Могла. Так же, как и проигнорить мои звонки с сообщениями, – произносит он, обдавая меня презрением и обидой.
Ко мне подбегает Бис и тыкается носом в ногу, после чего вновь переключает свое внимание на Глеба. Парень почти сразу швыряет Анубису палку и пес радостно бежит в сторону убранного поля за новым апортом. Я же безотрывно смотрю на своего Глеба и прокручиваю в голове свой план разговора, но он теперь кажется глупым. Как же легко строить планы и как тяжело их исполнять.
– Глеб, я сделала это не специально, – делаю шаг к парню и он поворачивается ко мне лицом. По выражению лица видно, что он мне не верит. – Ты позволишь рассказать, что произошло на самом деле? – делаю еще один шаг и вот я стою прямо рядом с ним.
Чувствую себя ничтожной и глупой, в груди даже появляется детское желание заплакать и убежать. Вот только я уже не ребенок и сбежать от проблем – не выход. Глеб смотрит на меня, а я на него, между нами будто пропасть, а не считанные сантиметры, и эта отстраненность пугает.
Мы как будто чужаками стали. Меньше, чем за день.
– Веснушка, я не хочу слушать оправдательную ложь, – мотает головой Глеб. – Твой интерес к преподу и его к тебе, видимо, пересеклись на поприще совместной работы. Да ради Бога…
– Глеб, да выслушай ты! – срываюсь я и сжимаю кулаки до боли. – Нет никакого интереса! У меня к нему нет и не было никогда…
– Врешь! – перебивает и со злостью шипит Глеб и я испуганно замолкаю. – Снова врешь! В свой день рождения ночью ты говорила девушке своего брата о том, какой этот препод идеальный и насколько он тебе нравится! Ты говорила о том, что мужчина для отношений должен быть старше и буквально боготворила его! В то время как я позиционировался как “просто друг детства”! Ты меня использовала, а он у нас “мистер Эталон”, охмуряющий студенток! Ну, в итоге, все там, где заслужили, да? Я в
Ошарашенно хлопаю глазами и смаргиваю слезы, глядя парню в лицо: откуда он это все узнал и… Да какая к черту разница! Какая разница, если все уже давно выглядит по-другому!
– Все давно изменилось, слышишь?! – хватаю парня за рукав его куртки и дергаю на себя, заставляя повернуться ко мне лицом. – Те слова я говорила… Боже, да я не это имела в виду! Почему ты не рассказал это раньше?! Все уже давно изменилось, благодаря тебе! Я поняла, что люблю тебя и быть с тобой хочу, а не просто использовала! – начинаю плакать и путать буквы в словах, но я договорю свою речь и он не посмеет счесть ее просто “оправдательной”. – Райский мне не интересен! А его интерес что-то вроде родственно-дружеского, Глеб! Он крестник моего отца, понимаешь? Я его совершенно не помню, и брата его тоже, а он меня помнил и узнал, потому так по-особенному себя и вел со мной. Мама его знает и она подтвердит. Сегодня мы с братом ездили в кинологический центр и там встретили его, Сема его узнал и вот теперь знаю я. Мы поехали в ресторан, чтобы поговорить, мне первой позвонила мама и я поставила телефон на беззвучное, убрала в сумку. Вячеслав Олегович подвез меня до дома, потому что Семе надо было встретить Стасю. И все! Понимаешь?! Да, я виновата, я безответственная и глупая дура, но я тебя люблю! – выкрикиваю я последние три слова и пытаюсь закрыть рот рукой, чтобы не дать громким всхлипам вырваться наружу. Не выходит, не получается, и я утыкаюсь лицом Глебу в плечо, приобнимая.
Парень обнимает меня в ответ, рычит что-то неразборчивое и буквально стискивает в своих объятиях. Утыкается носом в мои волосы, еще что-то говорит, а у меня от этой внезапной близости выбивает последний предохранитель, отчего мое сознание сносит новым потоком рыданий.
Слышу, как парень тоже хлюпает носом и его грудь судорожно дергается, выдавая истинное состояние, которое он до сих пор так тщательно скрывал под маской. Глеб сильнее сжимает меня в своих руках, словно цепляется за последнее, что у него осталось в жизни.
А ведь это так и есть! Я – единственный близкий ему человек, у него никого больше не осталось!
От осознания насколько ему сейчас тяжело и горько, моя душа выворачивается наизнанку, причиняя невыносимую боль. Раз Глеб дал волю своим эмоциям и позволил себе показать слабость – значит, эти страдания больше нестерпимы.
Так и стоим в обнимку, единые в своем горе, пока я не успокаиваюсь первой. Вокруг нас кружит Анубис, не понимающий что происходит с его хозяевами, и периодически лает, как бы проверяя живы мы или окаменели навечно.
– Прости, что так вышло, прости меня. Я больше никогда ничего не скрою и всегда буду рядом, – осипшим от плача голосом, произношу я, подняв голову и глядя на Глеба. У него очень сильно покраснели глаза, они до сих пор покрыты нездоровым блеском от слез. – Ты мне веришь?
Мне так необходимо его короткое “верю”, что даже дыхание перехватывает в ожидании. Как только он это скажет – все будет как раньше.
– Да, – выдыхает он, – но время покажет…
Последняя фраза меня смущает, но сейчас не время выяснять скрытые смыслы… Мне достаточно уже того, что он меня не отталкивает и не посылает к черту, а парень наоборот прижимает меня к себе. А ему, кажется, достаточно моего присутствия, чтобы не потерять голову от нахлынувшей скорби.