Не прячьте ваши денежки
Шрифт:
— Ну что, слегка оклемалась? — спросил Марк, наблюдавший за моей реакцией на алкоголь. — Можешь в двух словах рассказать, что случилось, или сразу ляжешь в постель?
— В двух словах могу. Позвонила Вероника, попросила меня приехать к Роману — не на Первомайскую, а в Новокосино, где он снимает квартиру. Специально предупредила, что я должна приехать одна. Там Роман поговорил со мной по домофону, нажал кнопку, открывающую дверь подъезда, но что-то не сработало, и он сказал, что идет меня встречать. Но буквально через несколько секунд раздался писк, дверь все-таки открылась. Я вошла в подъезд, сверху спускался лифт. Двери открылись, и на меня упал Роман.
— Поздороваться с убийцей? — не выдержал Прошка.
— Я испугалась за Веронику.
— С ума сошла.
— В квартире никого не было. Дверь нараспашку, и никого, я всюду посмотрела. Потом спустилась по лестнице на улицу и удрала. Теперь Петровский меня точно посадит.
— Не посадит, — пообещал Марк, помогая мне подняться.
— Конечно, не посадит! — поддержал его Прошка. — Тебя ж когда-нибудь выпустят, а он не самоубийца.
Наутро (хотя правильнее было бы сказать — днем), когда я проснулась, меня насильно накормили завтраком и заставили пересказать в подробностях похождения прошлой ночи. Я в красках описала сцену с трупом, шагнувшим мне навстречу из кабины лифта, перечислила действия, которые предприняла для его спасения, если оно было возможно, рассказала, как поднялась в квартиру и как сбежала под носом у милиции, а потом перешла к изложению разговора с Полевичеком. Но стоило мне произнести вступительную фразу: «По-моему, мне удалось завоевать его доверие», — как Прошка всколыхнулся, округлил глаза и вскричал:
— О господи! Еще один! — Прежде чем я успела отреагировать на его выходку, он придвинул ко мне стул, склонился поближе и зашипел в ухо:
— Варька, честное слово, я никому не скажу, но признайся, как у тебя это получается?
— Что — это? — холодно осведомилась я.
— Ну — это, сама понимаешь.
— Ничего я не понимаю! Я не обязана читать твои грязные мыслишки.
— Вот-вот, я и говорю — понимаешь.
— Прошка, прекрати! — возмутился Генрих.
— Тебя вывести, или сам уйдешь? — сказал свое веское слово Марк.
— Нет, пусть он объяснит, на что намекает! — завелась я. — Между прочим, даже в ханжеском девятнадцатом веке, когда невозможно было шагу ступить, чтобы не нарушить приличий, а слово «ножка» считалось абсолютно нецензурным, хотя бы речь шла о курице, женщину не порицали за визит к мужчине, если в доме находилась его жена.
— Господи, помилуй! — Прошка перекрестился. — Значит, вы при жене… Нет, это уму непостижимо! Я понимаю, будь ты видной девкой, а то — ни кожи, ни рожи, без слез не взглянешь. И поди ж ты! Раз, два — и они валяются у тебя в ногах, умоляя, чтобы ты позволила им спасти себя от тюряги. Неужто у всех фараонов мозги до такой степени набекрень?
Генрих:
— Прошка!!!
Марк:
— Уймись, фигляр бездарный!
— Насчет мозгов ничего не скажу, не знаю. Ты сам уверял, будто у милиционеров мозгов не бывает. А вот вкус у некоторых из них, в отличие от тебя, извращенца, имеется.
— Брэк! — подал голос Леша из своего угла. — Рассказывай дальше, Варька. Таскать друг друга за вихры будете после.
— Было бы за что таскать! — пнула я Прошку напоследок и, не дожидаясь сдачи, продолжила рассказ.
— Значит, по-твоему, вариантов больше нет? — сказал Марк, когда я закончила. — Либо убийца — Роман с его неизвестным сообщником, либо Сурен?
— А нам, значит, всего-то и нужно, что взять Сурена в оборот? обрадовался Прошка. — Это нам раз плюнуть! Сейчас попьем чайку и поедем. Он у нас живо заговорит!
— Как, интересно, ты заставишь его говорить, если у нас против него ничего нет? — спросил Марк недовольно. — Не можем же мы предъявить ему в качестве улики Варькины рассуждения! Дескать, убил ты, больше некому, потому как Варвара не убивала, Вероника тоже, Тамара лежит в больнице, а у остальных есть алиби. Да он над нами просто посмеется!
— Между прочим, я тоже не понимаю, почему ты исключила Веронику, заявил Прошка. — Твой новый опер совершенно прав: она в этой истории выглядит подозрительнее всех. Что тебе о ней известно? Да ничего! Ангельская мордашка еще не гарантия чистоты помыслов. Нет ничего проще, чем притвориться наивной дурочкой — для этого даже актерских способностей не нужно. Смотри себе невинно большими глазами, хлопай ресницами да говори время от времени глупости — вот и весь фокус!
— У тебя совсем крыша съехала? — зашипела я. — Подумай своей дурацкой башкой: зачем Веронике это нужно? Если она притворялась, то притворялась с самого начала, когда никакой Людмилы и никакого Романа еще знать не знала! По-твоему, у нее дар предвидения? Или она просто решила: прикинусь-ка я на всякий случай дурочкой, вдруг захочется кого-нибудь убить — глядишь, на меня и не подумают?
— А что? Не исключено, что у твоей Вероники мания убийства. И из Америки она смылась не потому, что папочка велел, а потому что ихние копы в ейный затылок дышали. У них в Америке, кстати, на каждом шагу маньяки, не протолкнуться. Видала, небось, ихние фильмы? Какой ни возьми, в каждом по маньяку, а то и парочка.
— Уф, а я-то думаю, почему у тебя в голове такая свалка! А оказывается, ты просто насмотрелся американских фильмов. Тебе, часом, черепашки-ниндзя на улицах не встречаются?
— Ладно, версию Вероники-маньячки оставим милиции, — сказал Марк, прекращая нашу полемику. — Других подозреваемых, кроме Сурена, ни у кого нет?
— Мне кажется, мы поторопились снять подозрения с Тамары, — пробормотал Леша.
— Как так — поторопились? — не поняла я. — Вы же выяснили, что ее вчера днем увезли на «скорой» в больницу! Не думаешь же ты, что она сбежала оттуда, чтобы зарезать Романа?
— Нет, не думаю. Но что, если они с мужем действуют заодно? Александр обеспечил себе алиби в случае с Людмилой, а Тамара — в случае с Романом.
— Как она его обеспечила? Симулировала сердечный приступ? Но врач «неотложки» без крайней необходимости не отправил бы ее в больницу. Больницы у нас переполнены, сам знаешь.
— А я не говорю, что она симулировала. У нее врожденный порок сердца, так нам сказал Александр. Если убила она, то неудивительно, что у нее на следующий день случился сердечный приступ. Чтобы убивать, нужно иметь железное здоровье.
— Что за чушь ты несешь, Леша! — Марк раздраженно пожал плечами. — Ты видел вчера Сашу. По-твоему, он похож на убийцу?
— Я не знаю характерных признаков убийц, — признался Леша. — Те, с кем мы до сих пор сталкивались, ничем от нормальных людей не отличались. А на Сашу я подумал не просто так. Варька сказала, что он разбирается в электронике. Помните, по словам ее соседа, тормоза «Запорожца» были не просто сломаны? Они должны были отказать, когда стрелка спидометра дойдет до пятидесяти. Не знаю, как именно это было сделано, но, скорее всего, стрелка замыкала контакт какого-то устройства, которое блокировало привод тормоза. А еще эпизод с электронным замком, который сначала не открылся, а потом вдруг сработал. Что, если это не случайность?