(не) Рабыня для двоих
Шрифт:
— Что? — плутающий взгляд мужчины ясно говорил о том, что он ничего не понимает.
— Я в Аллористане! — повторила Эллания, но серая дымка уже начала заволакивать Теодора, разделяя их. — Я в Аллористане! — кричала она изо всех сил, но стремительный поток уже снова нес ее куда-то во мрак…
Когда Элла открыла глаза, то увидела, что лежит на кровати в светлой комнате, разительно отличающейся от той, в которой ее оставили. Рядом с кроватью стояло серебряное блюдо с едой, кувшин с водой, и ваза с пышными цветами. Напротив кровати стоял Альмир Эмирхан, положив руки на подоконник, и неотрывно глядел куда-то вдаль.
То
— Ты проспала почти два дня, — сказал мужчина, будто бы отвечая на ее немой вопрос. — Эта клетка совершенно измотала тебя.
Элла хотела привстать, но поняла, что у нее не было на это сил.
— Отдыхай, — сказал Принц, и бросив на нее тяжелый прощальный взгляд, собирался выйти.
Даже если бы ей бы хотелось разыграть эту карту и вызвать в мужчине чувство вины за те мучения, которыми он ее одарил, она знала, что виновата была не клетка. Так же как знала, что у нее больше не было времени молчать об этом… Эллания собрала последние силы и преодолевая колючую боль в пересушенном горле, прошептала.
— Все дело в этом, — она слабо приподняла руку, демонстрируя свои такие маленькие и такие сильные оковы. — Я должна снять его как можно быстрее…
Повелитель слегка прищурился. Он подошел к ней и решительно рванул цепочку в сторону. Но, на удивление, несмотря на то что она была столь тонкой, почти незаметной, стальная ниточка осталась ровно такой же, какой и была…
— Я боюсь, Вам это не под силу…
Принц поглядел на нее немного оскоблено, но все-таки спросил.
— Так кому же под силу?
Глава 18. Альмир Эмирхан и его раздумья
Альмир Эмирхан плохо спал этой ночью. Он вообще стал спать гораздо хуже с того момента, как Хыльм Хая ти перестала приходить в его сны. Теперь вместо яркого будоражащего сновидения он проваливался в мрачное серое пространство, без красок и жизни, просыпаясь утром все таким же уставшим и хмурым. Мужчина не был уверен, но отчего-то чувствовал, что виной этому было его наказание. И, вероятно, своим жестким решением, он мучал не только ее, но и себя самого. Но отказаться от принятого приговора, означало дать слабину. А это было именно то, что правитель не мог себе позволить. Как бы даже не хотел…
Но без ее присутствия, живого или призрачного, он не мог найти себе места, и все-таки нет-нет, но приглашал девушку к себе, чтобы хоть как-то ощутить ее близость. В эти минуты он забывал о том, кто он и что он должен был делать, и просто отдавался обычным человеческим радостям общения. Принц и сам не ведал отчего ее присутствие было так важно для него, и отчего именно она не покидала его мыслей, как он не пытался ее оттуда изгнать.
Он приглашал к себе других девушек, он пытался вырвать из головы воспоминание об этих голубых проникновенных очах, этой улыбке, скромной и вместе с тем открытой, о нежной светлой коже и шелковых каштановых волосах. Но даже в страстных объятиях самых искусных любовниц, он закрывал глаза не от удовольствия,
И вот он узнал, что слуги нашли ее практически бездыханной, лежащей без движения в той тюрьме, куда он ее заточил. Альмир Эмирхан не помнил, когда в последний раз он испытывал такой ледяной ужас как сейчас от осознания того, что сам погубил ту, которую так страстно желал. Принц мчался к ней быстрее, чем это было позволительно в его случае, и потом практически не отходил от постели, постоянно возвращаясь проведать и узнать не пришла ли она в сознание. А когда она все-таки открыла глаза, ощутил такое облегчение, что сам подивился радости, которая хватила его сердце.
Именно оттого он воспринял ее просьбу не как каприз или глупость. Именно оттого он призвал во дворец его… Потому что просто боялся, что проигнорируй он это ее желание, и то самое страшное, чего он так опасался все же случится…
Маг явился как обычно напыщенный и окутанный флером таинственности. Альмир Эмирхан никогда не любил этого зарвавшегося наглеца, но Джаббар не зря славился своей мудростью и талантами, так что что даже Принцу приходилось терпеть его невыносимый характер.
Колдун заперся в комнате девушки на целых полтора часа. И все это время Альмир Эмирхан не находил себе места, томясь в ожидании на своей террасе и даже ни разу не взявшись за книгу. Наконец Джаббар появился. Склонившись в максимально нелепейшем поклоне, лишь в очередной раз показывающем насколько плохо воспитан он был, маг торжествующе возложил к ногам Правителя еще один браслет, сверкающий, как звездное небо, пообещав, что его действие должно сократить негативные последствия тех оков, которые так пагубно влияли на Элланию.
И вот прошло несколько дней…
— Зачем ты терзаешь себя, Повелитель? — спросил Принца Акрам — советник и его ближайший друг, когда тот сидел на террасе и неосознанно теребил в руке закладку от книги, которую так и не принялся читать.
Он глядел вниз на внутренний дворик, где отдыхали наложницы. Прячась от полуденного солнца в зелени, они рисовали, пели, вышивали, кто-то ухаживал за собой, причесывая длинные локоны, а кто-то просто лежал, утомленный зноем. Там же была и Эллания, недавно пришедшая в себя. Девушка сидела у фонтана в одиночестве и заинтересовано читала книгу.
— О чем ты? — поинтересовался Альмир Эмирхан, отрываясь от раздумий.
— Любая из женщин дворца принадлежит тебе, Повелитель.
— Я знаю это, — колко ответил Принц. — Что ты хочешь этим сказать?
— Я только хотел заметить, что ты слишком уж долго возишься с этой чужеземкой.
— Нет ничего сложного, Акрам, чтобы взять женщину силой. Но искусство заключается в том, чтобы она сама желала тебя. И в этом же заключается удовольствие, — сказал Альмир Эмирхан, снова устремляя свой взор вниз.
— Я лишь считаю, что твое ожидание затянулось… — выпалил Акрам, но тут же поняв, что сболтнул лишнего, смиренно потупил взгляд.
Альмир Эмирхан посмотрел на него с негодованием, но промолчал. Его подданный, возможно, и позволил себе слишком много, но не столь уж сильно ошибался. А Принц уже истосковался по своим волнующим снам, и фантазии слишком часто посещали его голову.
— Позволь немного развлечь тебя, повелитель, — сказал Акрам, поднимаясь. — Я прикажу подготовить хаммам.