Не родись богатой, или Синдром бодливой коровы
Шрифт:
– Мне Анастасию Шестакову, – произнес голос, забыв поздороваться.
– Это я, – пробормотала Настя, откашливаясь. Ей почему-то показалось, что на том конце провода сидит мымра в дорогих шмотках и, скучая, разглядывает свои ногти.
– Мы незнакомы, Анастасия. – Настя тотчас же насторожилась, словно болонка, которая не знает, как защититься от более клыкастых и агрессивных сородичей. – Меня зовут Валентина.
В ее устах имя прозвучало благородно. Насте всегда казалось, что Валентина, Валя – имя очень простое, хорошее такое, домашнее. Но эта
– Я некоторое время отсутствовала в Москве, – зачем-то объяснила она. И тут же добавила: – Дело в том, что Сева Маслов попросил меня связаться с вами. – Настя почти перестала дышать. – Я обещала, что позвоню, но закрутилась и забыла. А когда вернулась, узнала, что Севу убили.
Она замолчала. Настя тоже не подавала признаков жизни, жадно ожидая продолжения.
– Так вот, – явно начиная раздражаться ее молчанием, продолжала невидимая Валентина. – Я живу с этим уже некоторое время, постоянно думаю о несостоявшемся звонке. Как будто не выполнила последнюю волю умирающего. Хотя позвонить он меня просил из-за сущего пустяка. Но я все равно не могу успокоиться. Вы меня понимаете?
– Да, – хрипло ответила Настя и, кашлянув в сторону, еще раз подтвердила: – Да, понимаю.
– Давайте встретимся за чашкой кофе и поговорим, вы не против?
– Я только за.
Они договорились о свидании в модной кофейне в центре города.
– Как я вас узнаю? – спросила Настя. Ей не хотелось, как дуре, озираться по сторонам на входе.
– На мне белые брюки и красная блузка, – сообщила Валентина.
Вероятно, она посчитала, что этого более чем достаточно. Настя понимала: если не успеет привести себя в порядок, ее чувству собственного достоинства будет нанесен маленький подлый удар. Она поспешно приняла душ и вывалила на кровать все тряпки, которые передал ей поддельный Юхани.
Мысли ее невольно перескочили на этого ужасного типа. Вероятно, настоящий Юхани был перехвачен сразу по приезде в Москву людьми человека-паука. Бедному финну задурили голову и сказали, что сумку передадут сами. Кем они представились? Почему Юхани им поверил? Как бы то ни было, но в квартире у Насти появился уже другой, поддельный Юхани.
Будто бы подслушав ее мысли, телефон тревожно заверещал. Межгород, мама!
– Девочка моя, у тебя все в порядке? – спросила мама.
Выспросив Настю про самочувствие и про то, как она переносит эту ужасную сверхъестественную жару, мама поинтересовалась:
– Послушай, а тебе передали мою посылку?
– Да, – сказала Настя, – все такое красивое! Спасибо тебе, мамочка!
– Надо же, нашлись добрые люди!
– Что ты имеешь в виду?
– Юхани попал в Москве в автомобильную аварию. Так глупо и нелепо, просто не верится! Его отвезли в больницу. Хорошо, что у него была – как это? – туристическая страховка. А шофер той машины, которая подрезала их машину, чувствовал себя виноватым и предложил отвезти посылку. Юхани очень переживал, что у него чужие вещи.
«Интересно, – отстраненно подумала Настя, – а если бы финн не пострадал в аварии, сумку у него просто отняли бы?»
– Надеюсь, с ним ничего серьезного? – вслух спросила она. – Скажи мне, в какой он больнице, я его навещу.
– Не волнуйся, дорогая, он уже едет домой. Очень жалеет, что его свидание с Россией получилось таким дурацким. Правда, если верить нашим друзьям, он начал готовиться к неприятностям месяца за два до поездки. Как говорится, за что боролся… Да, кстати, в маленьком блестящем пакете – потрясающее платье.
– Платье? – изумилась Настя. – Я думала, это носок. Не могла понять, почему ты прислала его в единственном числе.
– Не сомневайся, это платье. Я купила его на международной выставке, дорогая. Китайцы изобрели какой-то суперматериал, он растягивается. Вот увидишь, как хорошо оно сидит.
Оно и в самом деле хорошо сидело. «Может, тряхнуть костями и ответить на чью-нибудь любовь, пока я еще не сгибла в очередной бухгалтерии?» – подумала Настя. Она быстренько уложила волосы феном, благо их теперь было умопомрачительно мало, и надела те самые узкие очки, очень стильные, которые купила для маскировки. Такая маленькая деталь, а сколько глупого удовольствия!
Валентина сидела за столиком у окна и нервно курила. Она была типичной представительницей того подотряда блондинок, которые с легкостью опустошают мужские кошельки. «Вернее, портмоне», – поправила себя Настя.
Она подошла и небрежно бросила сумку на пустой стул. Сумка вздрогнула всеми внутренностями. Настя волновалась, что ей сейчас скажут, и немножко гусарствовала.
– Вы ведь Валентина? – спросила она, основательно усаживаясь за столик. – Я Настя, приятно познакомиться.
С лица блондинки мгновенно соскочило выражение скуки. Она с интересом оглядывала новую знакомую, пока та делала заказ.
– Не успела выпить кофе, проспала, – улыбнулась Настя. – Знаете, я очень нервничаю, поэтому, может, вы сразу расскажете, в чем дело?
– Конечно. – Валентина расправилась с окурком, растерев его в пепельнице с таким ожесточением, словно это он виноват в том, что она курит. – Все дело в записке.
Настя почему-то сразу поняла, какую записку Валентина имеет в виду. Ту самую, которую ей сунула в руки Любочка Мерлужина накануне своего подозрительного самоубийства. Записку, на обороте которой было торопливо написано: «Меня хотят убить».
– Сева мне все рассказал, – заявила Валентина и повела бровями. Мол, рассказал, что ж тут поделать?
– Что – все? – испугалась Настя. Ей не хотелось верить, что подозрения, которыми она поделилась с Масловым, стали известны этой совершенно незнакомой, холеной и надменной девице.
– Он рассказал мне, что Люба Мерлужина что-то написала для вас на листочке, вырванном из блокнота, а потом на обороте вы увидели слова: «Меня хотят убить». И когда узнали, что Люба умерла, начали беспокоиться.