Не родные

Джокер Ольга

— Ты пользуешься служебным положением, — произношу осторожно, ощущая, как его тёплая, немного шероховатая ладонь крепче сжимает мою руку.

— Знаю, — кивает он.

В кабинете у следователя приходится открыть рот и рассказать детально, что произошло. Я ужасно волнуюсь и заикаюсь. Сообщаю, что не знаю нападающих. Ни имени, ни фамилии. Видела когда-то в универе, и на этом всё.

Кирилл смотрит на меня нахмурившись. Я под диктовку пишу заявление и чувствую на себе его недовольный и давящий взгляд. Чего уставился? Я сказала почти правду. Он ведь понятия

не имеет, что со мной будет после того, как назову имена!

Сидя во вновь остывшем салоне автомобиля, словно загипнотизированная смотрю, как капли дождя стекают по лобовому стеклу. Третий час ночи. Хочется опустить голову на подушку и крепко уснуть, забыв этот день как очередной кошмар.

— Ты правда не знаешь имён? — спрашивает Кирилл, барабаня пальцами по рулю.

— Знаю.

— Чего не сказала?

— Ты меня не поймёшь…

— А ты попытайся объяснить.

— Девчонок зовут Соня и Катя. Они учатся на третьем курсе педиатрического факультета, живут в первой общаге. Оторвы ещё те. Без башки. Это всё, что я знаю, понятно тебе?

Пульс учащается, я отворачиваюсь и слышу, как Кирилл заводит двигатель. Облегчённо вздыхаю. Хвала небесам, он не тащит меня обратно в участок, чтобы написать заявление. Мы едем домой.

— Я сама виновата. Соня просила не подходить к парню, а я собралась с ним на свидание в кино!

— И как сходила?

— Он не пришёл, — отвечаю едва слышно.

— Вот долбоёб…

— Эй! — громко возмущаюсь. — Может, у него возникли проблемы. Понимаю, это звучит неразумно с моей стороны, но я бы не стала беспочвенно обвинять человека. Вот когда будут доказательства, что он на самом деле меня кинул… Короче, Кирилл, я правда сама эту кашу заварила. Надеюсь, полиция не воспримет всерьёз моё заявление.

— Вита, послушай меня внимательно… — обманчиво-мягко произносит Кирилл, бросив на меня короткий взгляд. — Никогда и ни при каких обстоятельствах не молчи и не оправдывай человека, который нанёс физические увечья и причинил вред твоему здоровью. Я понимаю, тебе стыдно и страшно. Ты боишься сильнее разозлить девушек. Это ошибка, малыш. Огромнейшая ошибка. Ты сразу же должна была сказать мне, потому что действием девушек нет оправдания. Ни один человек на свете не заслуживает подобного зверства. Твоя мама ведь не для этого тебя любила и растила…

Ощущаю, как слёзы быстро бегут по щекам. Зачем он так?.. Зачем вспоминает маму? Накопленная обида и душевная боль, которую я старательно держала на замке весь вечер, выплёскивается наружу. Я не заслуживаю. Не заслуживаю… Он прав. Разве я виновата в том, что нам с Соней понравился один и тот же парень? Если бы он позвал её в кино, я бы не стала избивать за это.

Остаток дороги мы едем молча. Вернее, с трудом пробираемся под сильным ливнем.

Очутившись дома, снимаю с себя обувь и куртку. Здесь тепло и уютно, а ещё спокойно… Что там говорил Кирилл? Он купил торт? Кажется, я жутко проголодалась.

— Надень бельё, я смажу твои гематомы, — произносит Самсонов.

— Я сама справлюсь… — ошарашенно отвечаю ему. — До спины только не дотянусь.

Кирилл

кивает и проходит на кухню, а я поднимаюсь к себе в комнату, забираюсь в душ и после этого надеваю на чистое тело комфортное бельё — топ и трусики. Подхожу к зеркалу, смазываю те ранки, до которых дотягиваюсь. Отчего так сильно волнуюсь? Самсонов ни разу не проявил ко мне интерес, как мужчина к женщине. Он просто обо мне заботится. И эта забота откликается в сердце. Например, сейчас оно колотится часто и громко…

Спустившись на первый этаж, наблюдаю, как Кирилл заваривает чай. Он в серых спортивных штанах и футболке, которая обтягивает широкую спину и мощные мышцы на руках. Самсонов резко оборачивается, застав меня врасплох. Я только что его рассматривала. Чёрт…

— Готова? — невозмутимо спрашивает он.

— Угу.

Протягиваю тюбик с мазью. За ним только спина.

Я выдержу. Справлюсь.

Кирилл садится на табуретку, словно послушную куклу разворачивает меня к себе. Я стою и не дышу при этом. Кожа покрывается мелкими мурашками, когда ощущаю, как он наносит кончиками пальцев холодный гель чуть выше поясницы. Вздрагиваю при этом.

— Болит?

— Нет, просто щекотно.

— Терпи.

Кажется, будто эта пытка длится вечность! Тёплые руки Кирилла втирают мазь в кожу, чтобы быстрее зажило ребро. Чистая механика, ничего личного. Но, чёрт возьми, я не понимаю, что со мной… Низ живота ощутимо покалывает, а в голове фрагментами проносятся откровенные картинки, как Кирилл снимает с меня бельё и гладит ниже. Боже мой, боже… Скорее бы это закончилось, прошу!

Едва Самсонов закручивает крышечку мази, уношусь к себе в комнату и закрываюсь на замок. Лицо горит от стыда, потому что я на сто процентов уверена в том, что он видел и чувствовал мои мурашки!

С трудом успокоившись, ложусь на кровать и пытаюсь уснуть. В голову лезут всякие глупости, отвлекаюсь как могу. Чуть позже меня озаряет! Я ведь даже не поблагодарила Кирилла за то, что он сделал, только ворчала весь вечер, а он старался и искреннее переживал…

Выйдя в коридор, смело направляюсь в сторону его спальни. Замираю у двери, когда слышу строгий командный голос:

— София и Екатерина, да… Можешь не стеснять себя в методах, Дёмин. Пожёстче, они заслужили…

Я открываю дверь и прохожу в комнату, ступая босыми ногами. Кирилл стоит у окна. Заметив меня, осекается и удивлённо смотрит, чуть склонив голову набок.

— Я позже перезвоню, Влад. До связи.

Он опускает телефон на подоконник, суёт руки в карманы штанов.

Я делаю робкие шаги ему навстречу. Не знаю, чего добиваюсь этим, просто действую на каких-то неведомых мне инстинктах. Я жертва, а он — мой защитник. Сильный, смелый и неравнодушный.

— Забыла поблагодарить тебя. Знаешь, я иногда бываю вредной…

— Почему иногда? — усмехается Кирилл.

Остановившись напротив, я кладу руки ему на плечи и встаю на носочки. Самсонов гораздо выше, приходится приложить усилия. Потому что хочется. Очень-очень сильно. Плевать, что он подумает…