(Не)счастливого Рождества

========== Часть 1 ==========

«Крепче сжав в руках большой кухонный нож, Вайпер сделала глубокий вдох и резко отворила дверь спальни. На первый взгляд, темная комната была пуста, но природное чутьё подсказывало, что…»

— Уэнсдэй! Ну Уэнсдэй! — Пагсли вваливается в ее комнату без стука, держа в руках набор для таксидермии, подаренный родителями накануне. — Твой писательский час давно закончился, помоги мне сделать новое чучело.

— И не подумаю, — Уэнсдэй не удостаивает брата даже взглядом, полностью сосредоточившись на блестящих клавишах печатной машинки. Сегодня она

начала писать новую часть своего романа, и если для завершения первой главы придётся принести в жертву желания Пагсли или его самого, значит, так тому и быть.

— Ну пожалуйста, давай проведём время вместе, — канючит младший Аддамс и позволяет себе несусветную наглость — проходит вглубь комнаты и останавливается за спиной Уэнсдэй, заглядывая через ее плечо в наполовину напечатанный лист.

Всеми фибрами души она ненавидит чужое присутствие на своей территории, особенно — вне зоны видимости. Уэнсдэй стоит немалых усилий подавить желание швырнуть в него нож для бумаг.

— Или можем пойти наловить крыс и подсунуть кухарке под подушку, — с воодушевлением предлагает Пагсли. В другое время она, вероятно, сочла бы эту идею забавной, но сейчас, когда на кону стоит сцена встречи Вайпер с ее давним врагом, Уэнсдэй категорически не намерена отвлекаться.

— Только за последний год у нас уволилось восемь кухарок и шесть горничных. Мама с тебя три шкуры сдерет. И хотя я бы с удовольствием на это посмотрела, у меня есть более важные дела, — безапелляционно припечатывает Аддамс и, не желая продолжать разговор, вновь склоняется над печатной машинкой. Но Пагсли сдаваться не намерен.

— Знаю я твои дела… — недовольно бурчит он, легонько пиная носком ботинка ножку ее стула. — Постоянно сидишь в своей комнате, вчера даже не захотела смотреть с нами «Психо», а ведь это твой любимый фильм. Это ты из-за своего парня теперь такая?

И если прежде Уэнсдэй слушала нытьё младшего брата вполуха, то последняя фраза заставляет ее напрочь забыть о приключениях Вайпер. Она медленно поднимается из-за стола и поворачивается, скрестив руки на груди и смерив разом притихшего Пагсли ледяным взглядом.

— Что это ты такое городишь? — она произносит это спокойно, но в голосе звучит затаённая угроза, и младший Аддамс невольно делает несколько шагов назад.

— Да-да, я все знаю! — Пагсли пытается храбриться, но он как никто другой знает, насколько небезопасно злить сестру, а потому озирается на дверь, обдумывая пути отступления.

— Вещь, запри дверь, — командует Уэнсдэй.

Когда Пагсли слышит за спиной топот пальцев и щелчок замка, он вздрагивает и весь сжимается. Уэнсдэй пока не двигается с места, впившись в брата немигающим взглядом, но и этого оказывается достаточно, чтобы младший Аддамс начал трястись как осиновый лист. Его слабость и неумение держать себя в руках вызывают ещё большее раздражение. Удивительно, как ему вообще удалось дожить до двенадцатилетия.

— Ты, кажется, утверждал, будто что-то знаешь? — ядовито осведомляется Уэнсдэй, бросая мимолётный взгляд на стол в поисках подходящего оружия. К сожалению, из потенциально опасных предметов там только маленький нож для бумаг и тяжёлая статуэтка из муранского стекла. Аддамс бы предпочла как минимум дробитель колена, но, увы, придётся довольствоваться тем, что есть.

— Да, знаю… — брат прослеживает

направление ее взгляда и, когда видит, что Уэнсдэй тянется за ножом, начинает испуганно тараторить. — Да у тебя на шее настоящие засосы! И я видел, что ты писала ему письмо через эту чёрную штуковину! И… и я расскажу все родителям, если ты меня тронешь!

Вот черт.

Она машинально поправляет высокий воротник платья, скрывая изрядно побледневшие следы губ и зубов. После отъезда из Невермора прошла уже неделя, но следы последней ночи, проведённой в комнате Ксавье, до сих пор не сошли. Заметив ее движение, Пагсли начинает довольно ухмыляться, и тем самым подписывает себе приговор.

— Вряд ли ты сможешь что-то рассказать, когда я отрежу твой длинный язык, — с этими словами Уэнсдэй точным движением швыряет нож в брата, но в последнюю секунду мелкий стервец ухитряется увернуться и подскочить к запертой двери. Очевидно, учеба в средней школе без покровительства старшей сестры отточила его рефлексы самообороны.

— Мама! Папа! Помогите, она опять! — истошно вопит Пагсли, дергая ручку с такой силой, словно от этого зависит его жизнь.

Впрочем, отчасти так оно и есть — Уэнсдэй решительно направляется к шкафу, в одном из ящиков которого хранится набор для вскрытия. Вещь предусмотрительно хватает упавший нож для бумаг и забрасывает его под кровать в попытке предотвратить дальнейшее кровопролитие.

В коридоре слышится топот и встревоженные голоса родителей.

Когда Уэнсдэй уже почти удаётся отыскать среди хирургических инструментов мозговой нож, замок щёлкает снаружи, и дверь распахивается.

— Во имя смерти, что тут происходит? — Гомес обводит комнату недоумевающим взором, а Пагсли, воспользовавшись моментом, проворно выскальзывает за дверь и прячется за спиной матери.

— Она пыталась меня убить! Снова! — с притворными слезами в голосе жалуется он, тыча пальцем в сестру.

— И непременно доведу дело до конца, — парирует та, невозмутимо перебирая инструменты в кожаном чехле и откладывая в сторону наиболее подходящие для задуманного.

— Но… тьма очей моих, чем же тебе не угодил младший брат? — Аддамс-старший поочерёдно переводит взгляд с дочери на сына.

— Для начала своим рождением, — колко отзывается Уэнсдэй, не отрываясь от своего занятия.

— Уэнсдэй! — Мортиша недовольно поджимает губы.

— Мама.

— Я только сказал ей, что она постоянно думает о своём парне, а она жутко взбесилась! — наконец выдает Пагсли, и после этой фразы в спальне воцаряется звенящая тишина.

Пожалуй, ей стоит потренироваться в метании ножей, чтобы не промахнуться в следующий раз.

Родители как по команде обращают взгляды в ее сторону, затем синхронно переглядываются, и Уэнсдэй тяжело вздыхает, предчувствуя шквал вопросов.

Проходит не меньше двух минут, прежде чем лицо Мортиши озаряет ее коронная плотоядная улыбка.

— Как ты сказал, родной? Думает о своём… парне? — чётко очерченные брови миссис Аддамс взлетают вверх.

— Он мне не парень, — Уэнсдэй готова держать оборону до последнего. Всего несколько месяцев назад она гордо заявила матери, что не намерена влюбляться, заводить семью и становиться похожей на неё. Признаться сейчас, что она не сдержала своё слово и допустила некую… привязанность — до зубного скрежета унизительно.