Не смей меня касаться
Шрифт:
– Тань, прекращай дуться, ужасно соскучился по тебе. Я в командировке был, целыми днями мучился, страдая от невозможности видеть свою Андалузскую красавицу.
– Что же не позвонили, Александр Иванович, от желания голос потеряли?
– Таня Лазарева, ты - язва!
Невольно засмеялась.
– Сестра говорит, что я ужасная зануда.
– Она не права, с занудами не бывает так интересно.
О... вот и комплимента дождалась, точнее напросилась.
– Таня, пойдем, пообедаем вместе?
– Мой обед уже закончился.
– Я позвоню Мишке,
– Нет, не надо никому звонить, иначе у меня начнется острый приступ аллергии на излишне самоуверенных мужчин.
Теперь засмеялся он.
– Тогда давай поужинаем вместе.
И мы ужинали вместе, потом обедали, ходили в театр, кино, на выставку какого-то художника, и почти каждый день мне приносили цветы, причем очень часто вместе с вазами... Офис, гостиная в нашей квартире стали похожи на цветочно-вазочные магазины. По вечерам, когда Алекс привозил меня домой, мы активно целовались, так, что горели губы и весь мир пускался вместе со мной в эротическую круговерть. Только вот противные отличница с феминисткой неизменно отталкивали Шувалова, не позволяя опытным знающим пальцам, постоянно норовившим залезть ко мне под одежду, а то и вовсе ее снять, действовать дальше. Странно, Алекс подчинялся и даже не злился. Пытаясь остыть, медленно считал до десяти, по-отечески целовал меня в лобик и отпускал домой.
– Таня, надеюсь, тебе когда-нибудь надоест играть в недотрогу.
Уже до чертиков надоело, и подушечки пальцев скоро сотрутся от каждодневных ласк, с помощью которых я пыталась снять вызванное мужскими поцелуями и касаниями напряжение. А еще, возможно, я скоро умру от обезвоживания, после каждого такого прощания с ним трусики хоть выжимай.
– Чувствую себя подростком, каждый вечер дрочу, словно прыщавый юнец, даже не включая порно. Танюш, поехали на следующие выходные в одно прекрасное место... Там сосны, озеро, и такой воздух, просто охренеть!..
'И там я тебя трахну!' - договорила за него развратница, а от низа живота по телу распространилась жаркая штормовая волна предвкушения.
– Я подумаю над вашим предложением, Александр Иванович.
– Ты меня с ума сведешь, Татьяна Лазарева!
ГЛАВА 4
– И что, Никита Алексеевич, совсем труба?
– Нет, почему же, я бы так не сказал, если удастся снять ограничения, наложенные приставами на завод, и найти крупного инвестора, который поверит в твои проекты, то вполне возможно выпутаться.
Устало потер виски.
– Какого черта я затеял это строительство! Хреновый из меня бизнесмен.
– Ты просто слишком масштабно решил действовать, нельзя ввязываться во столько проектов сразу, особенно когда в стране кризис.
– Я надеялся, что банк даст кредит. Когда совсем недавно встречался с его акционерами в неформальной обстановке, они заверили меня в своей поддержке. Кто мог знать, что такой крупный банк лишится лицензии.
– Эх, Сашка, в нашей стране нужно быть готовым к любой ситуации, особенно сейчас, когда банки лопаются, словно мыльные пузыри.
– Млять, он относился к сотне лучших
– Ну, ты как маленький, Сашка, значит, кому-то не угодили. И кстати, средства этого банка, по моим данным, тю-тю, уже выведены в офшоры.
Запустил пальцы в волосы, устало потер лоб.
– Прошу вас, Никита Алексеевич, вы ведь лучший друг моего отца, у вас связи. Помогите ...
Мой собеседник задумался... отхлебнул воды из бокала.
– Саш, сделаю все возможное, подключу знающих людей. Ты ведь мне как родной, но, конечно же, пока ничего не могу обещать.
– Я понимаю.
– Ты тоже шевелись, не сиди увальнем...
– Дядь Никит, обижаете, я более чем шевелюсь. Езжу по всей стране, пытаясь найти инвесторов. В ближнее зарубежье тоже мотался, постоянно в командировках.
– Думаю, придется делиться, Саш, пообещай какой-нибудь большой кусок пирога из будущей прибыли, или акции компании.
Опять запустил пальцы в волосы, чуточку дернул. Может, легкая боль активизирует мыслительные процессы и я, наконец, найду выход из сложившегося финансового тупика.
– Боюсь я, Никита Алексеевич, дальше акции продавать. У нашей семьи ведь уже не шестьдесят процентов акций, как было при отце, а только пятьдесят один процент. Можно представить ситуацию, что они попадут в одни руки, и тогда прощай, контрольный пакет фирмы 'Стройинвест'. Отец в гробу перевернется.
– Понимаю, Сашка, понимаю... Переговорю в ближайшее время с парочкой человек, вдруг помогут по старой дружбе. Неплохо было бы привлечь государственный капитал в строительство. Хотя сейчас времена тяжкие, бюджетных ассигнований очень тяжело добиться.
– Да, конечно.
– Но у меня есть знакомые, приближенные к государственной кормушке, попробую их подключить, - продолжил меж тем Никита Алексеевич.
– Спасибо, дядь Никит, не знаю даже, как вас благодарить.
– Пока не за что благодарить, но ты не горюй раньше времени, чем смогу, помогу. Давай лучше выпьем.
Разлил водку по стаканам.
– Ну давай, чтобы ситуация разрешилась... И впредь не гони коней, нельзя браться за все одновременно.
Будет ли это 'впредь', вот в чем вопрос. Мы стукнулись стаканами. Холодная водка сначала приятно остудила гортань, а потом градусы, содержащиеся в ней, начали действовать, горяча внутренности. Захотелось напиться вдрызг. Я так давно этого не делал.
– Еще по одной, Никита Алексеевич?!
Опять потянулся разливать водку.
– Нет, Саш, мне хватит, - друг отца поспешно прикрыл стакан рукой, - уже старый я стал для попоек, да и Мария Дмитриевна дома, небось, волнуется. Пойду я. Если что получится, позвоню...
– Да-да, я понимаю, передавайте привет тете Маше и Миле. Давно их не видел. Как там Мила, счастлива с новым мужем?
Никита Алексеевич лишь махнул рукой.
– Да ну ее, дура Милка, что бросила тебя. До сих пор ей простить не могу, и на кого променяла?! Актеришка какой-то... Пху!