Не смейся, ведь я люблю
Шрифт:
обнаженное тело… ее улыбку… Это пытка – смотреть на нее, не видя перед собой.
Несмотря на усталость и измотанность, Рауль не сможет уснуть. Он, вероятно, так и проведет всю
ночь до утра, не сомкнув глаз. Самым большим наказанием в эту бессонную ночь станет для него
бессилие, невозможность что-либо предпринять для того, чтобы Вал снова была с ним, ведь на этот
раз у него нет припрятанной в рукаве крапленой карты, которую можно разыграть.
Из
телефону и, судя по всему, веселится. Она не хочет мешать матери, но ей немедленно нужен стакан
воды. Должно быть, она обезвожена – ведь ею пролито столько слез. У нее пересохло в горле, так что
девушка встает с кровати и плетется на кухню, где находится мать. Мара разнервничалась, едва
увидев дочь.
– Ну ладно, отдыхай, поговорим завтра, – быстро говорит она и вешает трубку.
Мать и дочь смотрят друг на друга, словно находятся на дуэли, и речь идет о далеком “диком”
Западе.
– Не волнуйся, я не стану спрашивать, кто это был.
– А почему бы и нет? Мне нечего скрывать.
– Это твои личные дела, мама, и только твои. Я надеюсь только, что он станет мне хорошим
отчимом.
Глаза женщины едва не вылезают из орбит, она даже слегка краснеет, конечно, не так сильно, как дочь, когда той стыдно, но все же.
– Не понимаю, о чем ты говоришь.
– Мне все равно, мама, – безразлично отвечает Валерия, которой сейчас не до секретов. – Я
142
пришла всего лишь за стаканом воды.
Валерию выдает голос, с ней явно что-то случилось. Еще раньше она не захотела ужинать, сказав, что устала, плотно позавтракала и много съела за обедом. Мара поверила дочери, потому что голова
ее была занята другим. Теперь она подходит к дочери и смотрит ей прямо в глаза.
– Ты плакала?
– Немножко.
– Ты снова поругалась с Раулем?
– Вроде того.
– Я думала, что после сегодняшнего завтрака, что он тебе приготовил, вы все уладили. Что
случилось теперь?
К горлу девушки подступает комок. Она быстро пьет воду из стакана, стараясь не расплакаться
снова.
– Мы расстались, – еле слышно шепчет она тонким голоском.
– То есть, как это расстались? Навсегда?
– Да, навсегда.
Мара растерянно подносит руки к голове и смотрит на дочь. Кажется, что вода, которую Валерия
только что выпила, быстро подступает к ее глазам.
– Ты мне расскажешь?
– Конечно.
Мать обнимает Валерию, ведет ее в комнату и они рядышком садятся на диван. Девушка
непрерывно всхлипывает и жалобно стонет.
мокрому лицу и падают на пол.
– Доченька, милая, давай посмотрим, что же такое произошло, что вы расстались?
Девушка делает несколько глотков, прежде чем начать говорить. Она без утайки рассказывает
матери все, что случилось этим вечером. Мара, не прерывая, внимательно слушала дочь, пока та сама
не замолчала. Завершив свой рассказ, Валерия разразилась безудержным плачем, и ее всхлипы
превратились в безутешные рыдания. Мать пытается успокоить ее. Она не хочет, чтобы у Валерии
снова случился приступ паники, такой же, как предыдущий, давший ей понять, как мучилась и
переживала ее дочь. Мара обнимает Валерию и убаюкивает ее, прижав к своей груди.
Немного погодя Валерия приходит в относительно нормальное состояние, и мать с дочерью могут
продолжать разговор.
– Мне так больно, мама, от того, что он сделал, но…
– Я тебя понимаю, Валерия. Самое худшее на свете, когда кто-то обманывает тебя. После этого
очень трудно снова доверять этому человеку. И то, что сделал Рауль, очень плохо.
– Он не должен был врать мне. Четыре месяца вранья… Это нельзя простить.
– Ты права, и да будет тебе известно, я не хочу защищать Рауля, вставать на его сторону… но тебе
не приходило в голову, что парень вляпался в историю, а потом не знал, как из нее выбраться?
– Мама! Четыре месяца он плел мне, что уходит куда-то там что-то там делать, а потом вдруг
оказывается, что он ходил на встречи с Элизабет! Че-ты-ре месяца!
– А ты не думаешь, что он ничего не говорил тебе, чтобы не причинять боль?
– Но так он сделал мне еще больнее, ведь я узнала обо всем случайно! Если бы он с самого начала
сказал мне, что хочет навещать ее, мы, конечно, поспорили бы, но один из нас уступил бы, или мы, поговорив, пришли бы к единому мнению. Но он все сделал неправильно! Он поступил очень плохо!
Он обманщик!
Крики Валерии громким эхом отдаются в стенах их маленькой квартирки. Мать не делает никаких
попыток утихомирить Вал. Она считает, что будет лучше, если дочь выпустит пар не только грустью
и слезами, но и гневом. Пусть она откроет свою душу, выплеснет все, что накопилось внутри. Тогда
впоследствии она сможет посмотреть на эту ситуацию с другой стороны и проанализировать ее.
– Это очень странная история, как и все, что связано с Элизабет. Она всегда была необычной
девушкой.
– Она сумасшедшая, мама, и я уверена, что во всем этом львиная доля вины – ее.