Не смейся, ведь я люблю
Шрифт:
расстраивается, поэтому Валерия и Рауль удивлены подобной реакцией с ее стороны. В свою очередь, Бруно понимает девушку. Да и как ему не понять ее!
– Он не непонятно кто, а друг Анибаля, одного из актеров, который учится в нашей школе. Он из
второго подготовительного.
– Я знаю, кто он, – тяжело вздохнув, снова вступает в спор Эстер.
– Тогда что же?
– Ничего.
Все четверо умолкают. Даже сама Эстер не понимает, почему она так взъелась на них. Ведь Рауль
просто хотел
другу захотелось устроить Рыжику свидание с парнем, она-то знает, что Мери это не нужно. Если с ее
подругой что-то случилось, и она постепенно от всех отгородилась, то это, отчасти, по ее вине. С того
самого ноябрьского поцелуя все между ними стало по-другому, их прежние отношения не вернулись.
Эстер не сумела справиться с ситуацией и отдалилась от той, кто была ее лучшей подругой.
– Я понимаю, что ты хочешь защитить ее, – начинает на этот раз Валерия. – Ты ее подруга и не
хочешь, чтобы ей причиняли боль, но ведь речь идет лишь о знакомстве с парнем. Если он ей не
понравится, то ничего и не будет.
– Этот парень ей точно не понравится, – говорит Бруно, опередив Эстер, которая собиралась снова
ответить.
– Откуда ты знаешь, если с ним не знаком.
– Знаю, и все тут.
– Да ладно тебе, Бруно. Откуда такая уверенность?
– Я знаю ее вкус.
– Мы тоже.
– Но, не так хорошо, как я. Уверяю тебя, этот парень ей не понравится.
– Это все пустая болтовня, – возражает Рауль, слегка раздраженный рьяной активностью Бруно. –
Хулио – отличный парень. Он не красавец, но есть вещи, которые...
– Мери – лесбиянка.
Все трое обернулись к Эстер, прислонившейся к стене, и смотрят на нее. Девушка проводит рукой
по волосам. Ее дыхание прерывисто, а руки дрожат. Она только что предала свою лучшую подругу, раскрыв ее страшную тайну, но держаться и дальше она не могла. Этот спор был не более чем каплей, переполнившей чашу ее терпения, а чаша та наполнялась с того самого ноябрьского дня, вернее с того
вечера, когда она узнала, что Мария влюблена в нее, и все их доверие и дружба лопнули, как мыльный
пузырь.
Глава 14
В тишине Мери еще раз перечитывает написанное Паломой:
“Сейчас я дома, и вот уже полторы недели не хожу в школу. Одна девчонка подставила мне
подножку, когда мы бегали на физкультуре, я упала ничком и очень сильно ударилась носом и
правым глазом. Они у меня до сих пор лилово-фиолетовые. К тому же я разбила себе губу. Девчонка
34
извинилась, она сказала, что не хотела этого, но это не так. С самого начала учебного
девчонок цепляется ко мне и не дает мне прохода. Они узнали, что я лесбиянка, и стали травить меня.
Я боюсь возвращаться в школу. Я не хочу говорить об этом учителям и вру своим родителям, потому
что не хочу, чтобы они узнали, что мне нравятся девушки. Они у меня жутко традиционные. Я не
обманула бы тебя в чем-то серьезном. Если я ничего не рассказала тебе об этом раньше, то только
потому, что это глубоко личное, а я еще не доверяла тебе. Я прошу у тебя прощения за то, что
соврала тебе о своем возрасте и послала фотографию другой девушки, а не свою. Если хочешь, я
сфотографируюсь с лиловым глазом и покажу ее тебе. Или, если хочешь, мы можем пообщаться по
видео, и ты меня увидишь. Только не бросай меня, пожалуйста. В эти дни я много думала о тебе. Ты
была единственной, кто вызвал у меня улыбку впервые за много недель. Мне хотелось бы
продолжить общение с тобой. Пожалуйста, Рыжулька, дай мне второй шанс, я прошу тебя, умоляю.
Похоже, я в отчаянии”.
Правда ли все то, что она ей говорит? Если нет, то тогда уж точно, у людей нет ни стыда, ни
совести. А если это правда, то тогда… Бедная девушка. С ней самой никогда не происходило ничего
подобного, но она до сих пор помнит день, когда те уроды заставили ее целоваться с Раулем. Та еще
была передряга, особенно скверно все было для ее друга, несмотря на то, что именно благодаря этому
моменту они и познакомились.
Мария не знает, что ей написать. Она собиралась распрощаться навсегда, но теперь все уже не
так ясно. Это сообщение изменило ее мнение о Паломе. Наверняка Паломе так же одиноко как и ей.
– Рыжулька, ты все еще здесь?
– Да, я еще не вышла и по-прежнему здесь. Я перечитывала все, что ты мне написала.
– Поверь, я сказала правду.
– Трудно поверить тому, кто раньше врал.
– Знаю, и я тебя понимаю, но ты должна поверить тому, что я сказала. Хочешь, давай включим
камеры?
– Нет, я не дома, а в школе, в классе информатики. Здесь нет такой программы, и, кроме того, я все
еще не очень верю во все это.
– Я чувствую, что ты мне не веришь, но в этот раз я не соврала, клянусь.
Палома кажется Мери искренней, но такое же ощущение складывалось у Мери и тогда, когда
Палома прислала ей фотографию той потрясающей девушки, заявив, что это она.
– Мне нужно больше.
– Больше? В каком смысле?
– Не знаю, Палома. Я не знаю.
– Ты можешь спрашивать у меня все, что хочешь. Больше я не стану врать, правда, не стану.
У Мери снова запотели стекла очков. Она сняла их, протерла стекла и опять надела. Мария