Не-снегурочка
Шрифт:
Но стоило только Дмитрию резко распахнуть дверь, как разговор оборвался на полуслове.
— Что произошло? — он заговорил, не тратя время на приветствия.
Расправив плечи и стараясь выглядеть как можно более уверенно, я шагнула следом в просторную светлую гостиную, обставленную руками умелого дизайнера в том же стиле, что и холл. Все, и огромный камин из все того же мрамора, и каждый белоснежный шкаф, каждый резной комод просто кричало о состоятельности хозяев этого дома.
— Добрый день, — приветливо улыбнулась я Ольге Николаевне. Хоть кто-то здесь должен помнить о манерах.
На изящном
— А вот и Дмитрий! — изрекла мисс очевидность и кисленько добавила: — И не один… — блондинистая мегера на мгновение скривилась при взгляде в мою сторону. — Ольга Николаевна, может чаю? Или лучше кофе? Я распоряжусь…
Но ее реплики и тон были оставлены без внимания всеми, без исключений.
— Дима, — женщина медленно поднялась со своего места, не обратив на болтовню Виктории, равно как и на мое присутствие, никакого внимания. — Мне необходимо с тобой поговорить. Наедине и срочно.
— Да, да, — Виктория защебетала елейным голоском, вскакивая с кресла. — Конечно! Я как раз собиралась уходить! И… Ольга Николаевна, прошу, постарайтесь успокоиться! Вы пережили большой стресс… Мы все его пережили…
— Спасибо, Вика! — женщина, медленно прошла к камину, на котором лежали какие-то бумаги в прозрачной папке. Минуту поколебалась и передала их Виктории. — Это для твоего отца… И еще… передай мои извинения.
— Я еще загляну вас проведать! — длинные коготочки мегеры в ту же секунду клацнули по глянцевому пластику.
Неожиданно. Неужели у этих двоих есть какие-то общие дела? Это настораживало…
— Маша, кухня прямо по коридору, — Дмитрий многозначительно кивнул в сторону двери. — Распорядись насчёт чая.
Черт возьми, вот зачем вообще мне нужно было здесь появляться? Могла бы спокойно подождать в машине, вздремнуть и хоть немного отдохнуть, а не бегать — принеси-подай.
Под насмешливым взглядом Виктории, я направилась к двери, старательно пытаясь удержаться на высоченных каблуках, который так и норовили разъехаться по гладкому отполированному мрамору. Для «отличного» продолжения дня, не хватало только растянуться прямо перед этой гарпией.
— Ну что же… Мне кажется, в понедельник на работе можешь не появляться, — тихий шипящий голос донесся из-за спины, стоило только дверям в гостиную захлопнуться.
Я сделала глубокий вдох и развернулась, нацепив нейтральную улыбку, которой обычно встречают клиентов работники банка. И едва не поперхнулась своей уверенностью, наткнувшись на ледяной прожигающий взгляд полный ненависти и злобы.
Нельзя поддаваться на провокации.
Нельзя.
— Виктория Эдуардовна, — совершенно спокойно начала я, сохраняя хладнокровие и равновесие, — к вашему огромному сожалению, спешу вас разочаровать. Я все еще работаю в Альянсе. И не в вашей компетенции ни увольнять меня, ни, даже, на время отстранить от работы. Так что будьте так добры, держать свои “кажется” исключительно при себе и не делиться ими, даже если кажется очень сильно.
— В понедельник… Все изменится — в понедельник, будь уверенна, — на губах мегеры появилась злорадная улыбка, больше похожая на оскал. — У нынешнего генерального репутация безнадежно испорчена.
Что она затеяла? Сместить Дмитрия и занять его место?!
— Не уверена, что совет директоров будет слушать ваше мнение по поводу репутации Дмитрия, — я с вызовом сделала шаг навстречу мегере. — И вообще, насколько я помню, вы жутко торопитесь по своим неотложным делам…
— О, а ты, я смотрю, зубки решила отрастить? — Виктория фыркнула и насмешливо добавила: — Недолго тебе осталось скалиться. На что ты вообще надеешься? На большие и светлые чувства Соколовского? П-ф… Он использовал тебя: сначала как подстилку, теперь для алиби…
Меня будто ледяной водой окатили. А эта мегера знает, куда бить…
— Разговор окончен, Виктория Эдуардовна, — заключила я, пока еще могла держать себя в руках. — Моя личная жизнь должна бы заботить вас меньше всего. И вообще, обсуждать такие вопросы с людьми, которые даже друзьями вам не приходятся — голос мой оставался спокоен, разве что немного напряжен. — Всего доброго.
Знал бы кто, чего стоили мне эти слова… очень хотелось послать ее ко всем чертям. Но я улыбнулась, чуть кивнув, и развернувшись, отправилась искать кухню, чай и хоть минуту покоя.
***
Я буквально рухнула на пассажирское сидение, ощущая как тревога окутывает разум. Дверь автомобиля захлопнулась с громким звуком, а секунду спустя Дмитрий уже завел мотор.
Дворец мы покидали второпях, словно пытались сбежать от неприятных вестей. Было не до чая, не до кофе, да и вообще не до церемоний. Стоило мне вернуться в гостиную, как сразу стало ясно, что разговор между матерью и сыном произошел не самый приятный. В помещении царила звенящая тишина и почти осязаемое напряжение, которые едва смогло нарушить мое появление. Ольга Николаевна, поджав губы, изучала содержимое своего телефона, а Дмитрий, бросив скупое «До свидания», пригласил меня к выходу.
— Пристегнись, пожалуйста. — Голос казался напряженным, но спокойным.
Я и сообразить ничего не успела. Одно движение — и меня накрыло терпким ароматом его духов, а ремень безопасности плотно обхватил мое тело, прижав к спинке сидения. И почти в тот же момент, автомобиль с визгом тронулся с парковки.
— Не хочешь рассказать, что случилось? — я, наконец, не выдержала этого напряженного молчания.
Дмитрий будто не слышал меня. Сосредоточился на дороге. Тишину нарушал только рев мотора, который подчеркивал настроение самого водителя. Гнев. Ярость. Негодование.
— Мать продала свою долю в Альянсе Соловьеву, — голос звучал обманчиво спокойно, в то время как стрелка на спидометре неумолимо клонилась вправо, — Теперь у меня больше нет преимущества в совете директоров.
Ах, вот оно что! Теперь становится понятно, с какой радости и по какому делу здесь появилась Гарпия Эдуардовна. Вот змея… Довела женщину до нервного срыва, заставила продать акции…
— На нее надавили, — попыталась найти объяснения действий Ольги Николаевны. — Ты же видел, какая она была бледная, испуганная. Может, возможно еще все изменить?