Не сотвори себе врага (сборник)

Калугин Алексей Александрович

Огромная масса жителей, собравшаяся послушать землян, громкими криками выразила свое согласие с тем, что говорил Бартенев. Но в конце речи, когда Бартенев обратился с предложением подписать договор, вышла некоторая заминка. Сначала собравшиеся на площади никак не могли понять, что же от них хотят. Потом долго решали, кому доверить подписание столь важного и, по-видимому, первого в истории Вооксы официального документа.

В конце концов договор все-таки был подписан. Его подписал, смущенно улыбаясь, пожилой человек невысокого

роста, появившийся из самой гущи толпы. Когда Бартенев спросил у своего соседа, кто этот человек, тот с уважением в голосе ответил:

– Он воспитал 12 детей!

Вручив многодетному отцу семейства копию договора и не дожидаясь карнавала по случаю своего отбытия, Бартенев отправился на «Цитру». Прилетев в космопорт, он не узнал родной корабль – так он был изукрашен разноцветными красками, спиралями серпантина и еще бог знает чем.

– Что, и на летном поле хороводы водили? – стараясь быть строгим, спросил Бартенев первого пилота.

– Да нет, – смущенно ответил тот, пряча за спиной рогатую маску. – Это работники космопорта постарались.

– Когда нам дают старт?

– Завтра.

– А почему не сегодня?

– На сегодня назначена церемония проводов. А это просили передать вам, – пилот протянул Бартеневу маску.

И опять закрутилась карнавальная круговерть. И снова Бартенева захватило беззаботное, феерическое веселье.

Когда праздник все же закончился и Бартенев уже поднимался по трапу корабля, его догнала девочка лет семи, ведущая за собой на поводке косматое шестипалое чудовище размером с теленка, с двумя загнутыми клыками-кинжалами, торчащими из пасти.

– Это Крокс, – сказала девочка, протягивая Бартеневу поводок. – Он очень добрый, но некрасивый, поэтому его надо очень сильно любить.

– Ну, и что мы будем делать с этим крокодилом? – мрачно спросил капитан «Цитры» Смыга, когда Бартенев, ведя за собой на поводке Крокса, поднялся на борт.

– Отдадим в зоопарк, – ответил Бартенев.

– А во время полета ты будешь держать его в своей каюте?

– Не мог же я оставить его возле трапа, – развел руками Бартенев.

Смыга тяжело вздохнул.

– В следующий раз, когда доведется лететь куда-нибудь с дипломатической миссией, потребую, чтобы на борту был оборудован виварий. Жалко, что на Земле вымерли динозавры, я бы отправил одного из них в подарок жителям Вооксы.

Крокса поместили на вещевом складе в дальнем углу, собрав там для него клетку из аварийных трапов.

Бартенев решил было, что на этом его заботы о подарке закончены, но через день к нему в каюту зашел Глеб Штоков, повар и врач «Цитры». – Извините, вы не в курсе, чем питается ваш подарок?

– Крокс?

– Он самый. Вторые сутки ничего не ест. Что мы ему только не предлагали – только зубы скалит.

Пришлось срочно связываться с Вооксой и выяснять, чем следует кормить Крокса. Оказалось, что Крокс ест все подряд, но больше всего любит тамаринов – двустворчатых моллюсков с очень прочной раковиной.

Глеб, выслушав информацию, задумчиво прикусил губу.

– А где мы будем ловить для Крокса тамаринов, если «все подряд» он есть отказывается?

– Попробуем обмануть его, – сказал Бартенев.

Он сходил к себе в каюту и вернулся с пластиковой мыльницей.

– Чем будет не тамарин? – спросил он, засовывая в мыльницу кусок сырой рыбы.

Штоков ничего не ответил. По его мнению, мыльница мало походила на устрицу.

Крокс лежал в своей клетке, забившись в самый темный угол.

Бартенев присел возле решетки и легонько постучал по ней ладонью.

– Эй, Кроксик, – негромко позвал он.

Крокс, словно подброшенный пружиной, в один прыжок подскочил к решетке и уперся в нее четырьмя лапами, просунув узкую морду в просвет между ступенями лестницы. Два длинных острых клыка клацнули в опасной близости от лица Бартенева. Бартенев отшатнулся от клетки.

– Не очень ли она сильно шатается? – спросил Бартенев у Штокова, указывая взглядом на решетку.

– Пока держится, – ответил Штоков. Он поднял оброненную Бартеневым мыльницу и протянул Кроксу. – На-ка, Крокс, попробуй нашего тамаринчика.

Крокс затащил импровизированного моллюска в клетку, несколько раз тронул его лапой и даже попробовал на зуб. Но, прокусив мыльницу, он тут же потерял к ней всякий интерес, откинул лапой в сторону и снова всей тяжестью своего массивного тела бросился на решетку, за которой стояли люди. Решетка, содрогнувшись, издала гулкий рокот.

Бартенев тихо обругал Крокса, схватил какой-то подвернувшийся под руку металлический прут и, орудуя им, стал доставать мыльницу из клетки.

В этот момент в отсек вошел Смыга.

– Решили Крокса помыть? – спросил он, увидев Бартенева с мыльницей в руках.

Смыге коротко рассказали о попытке накормить Крокса с помощью мыльницы. Смыга взял мыльницу из рук Бартенева, повертел ее в руках, просунул указательный палец сначала в одно, затем в другое отверстие, оставленное клыками Крокса, открыл мыльницу, сморщив нос, понюхал лежащую в ней рыбу и, хитро прищурившись, посмотрел на двух несостоявшихся зоопсихологов.

– Раковина, говорите, у тамаринов крепкая…

Смыга открыл один из складских боксов и скрылся в нем. Через минуту он появился, держа в руке маленький синий баллончик с распылителем. Положив мыльницу на пол, он направил на нее струю из баллончика. Мыльница на глазах стала обрастать серой шубой и вскоре превратилась в кривой и не слишком аппетитный пирожок. Потрогав предварительно бывшую мыльницу пальцем, Смыга взял ее в руки.

– Суперклей, – наконец-то объяснил он, постучав тем, что было у него в руках, по переборке отсека. – Пусть теперь Крокс почешет свои зубки!