Не совсем леди
Шрифт:
– Полковник, вы оказали мне большую честь. Я безмерно уважаю вас и признательна вам за вашу дружбу, но большего я не могу вам предложить, так как не могу принять ваше предложение.
К ее удивлению, Морелл ничуть не огорчился или по крайней мере не показал виду.
– Ну что ж, я так и думал. Мне не стоит больше вас задерживать и отвлекать от ваших дел, но, возможно, вы разрешите проводить вас хотя бы до ворот?
Шарлотта кивнула. Она поверить не могла, что полковник Морелл так легко принял ее отказ, и с легкой душой тронула лошадь.
– Как я полагаю, дело
– Весьма важное, – подтвердила Шарлотта. – Понимаете, Пип – тот самый мальчик, который выгуливает собаку леди Литби, – подрался с другим мальчишкой, и за это его отсылают обратно в работный дом. Не знаю, в курсе ли мистер Карсингтон, но я хочу его предупредить.
– Ах да, тот мальчик-подмастерье, к которому мистер Карсингтон проявляет такое участие. – Полковник как-то странно усмехнулся. – И конечно, как я полагаю, ему уже известно, что Пип – ваш сын…
Сидя за письменным столом, Дариус, прищурившись, посмотрел на Тайлера.
– Не советую шутить со мной, – грозно сказал он. – Я не позволю, чтобы меня водили за нос!
– А я и не шучу, сэр. Пип действительно сбежал.
– Но это какая-то бессмыслица.
– Может, и так, но до полудня он отвел собаку в Литби-Холл, после чего должен был вернуться сюда; однако прошло два часа, а он так и не появлялся.
– Ну, – предположил Дариус, – может быть, его что-то отвлекло по пути… С чего вы решили, что он сбежал?
Тайлер переминался с ноги на ногу и прятал глаза.
– Да все из-за вчерашней драки с Джоуэттом. Моя хозяйка разошлась не на шутку из-за того, что ей пришлось стирать куртку Пипа и его брюки. Она ругала его на чем свет стоит и говорила, что он, неблагодарный, наверное, хочет, чтобы его отправили обратно в работный дом. Она же это в сердцах, сэр, а не то чтобы… Просто рассердилась на него, вот и все.
Но Дариусу по-прежнему не верилось, что Пип мог вот так просто взять и убежать. Мальчик не так глуп. Разве Дариус не говорил ему, что поможет, если он потеряет работу? Пип доверял ему и наверняка сделал бы так, как он ему велел. Что-то тут определенно не сходилось.
– Хорошо, я разыщу его, – сказал он после должной паузы. – Мальчик не мог далеко уйти.
«Ваш сын».
За долгие десять лет Шарлотта научилась скрывать свои чувства, поэтому ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда она услышала слова, которые обрушились на нее как гром с ясного неба. И все же в этот момент ей показалось, что сердце у нее остановилось и она сейчас умрет.
– Ага, вижу, вы этого не знали, – усмехнулся полковник. – Видите ли, я и прежде не был в этом уверен. Извините, что расстроил вас, но скрывать это от вас было бы преступлением: как-никак другие ведь тоже могут узнать правду…
К этому моменту Шарлотта настолько овладела собой, что к ней вернулся дар речи.
– Должно быть, это какая-то злая шутка, – предположила она.
– Хотел бы я, чтобы все это оказалось шуткой, – Морелл вздохнул, – однако факты – вещь упрямая. Филипп Огден родился в 1812 году, двадцать четвертого мая, возле Галифакса, в Уэст-Райдинге, в графстве Йоркшир.
Галифакс. Двадцать четвертого мая. Родился в четыре часа утра. А через час он уже исчез из ее жизни.
– Его отцом был капитан Джордж Блейн, – спокойно продолжал полковник Морелл, – которого убили на дуэли в ноябре, за полгода до рождения мальчика. Считалось, что мать ребенка умерла при родах, однако на самом деле все обстояло не так. После родов эта женщина долго и серьезно болела, но ей удалось выжить. Имя матери ребенка – леди Шарлотта Хейуард.
О Боже! Пип, ее сын, сын, жив! Она знала. В тот же миг, едва увидев этого ребенка, она сразу поняла это. Все это время где-то в глубине души в ней жила уверенность, что ее сын жив.
С того момента, когда Шарлотта родила ребенка, главным содержанием ее жизни стало постоянное притворство: она все время пыталась следовать правилам и в любых ситуациях сохранять благоразумие, старалась быть хорошей девочкой.
Но она не хорошая девочка, никогда ею не была и теперь уже никогда не будет.
– Видите ли, я догадался обо всем, увидев его глаза, – не спеша принялся объяснять Морелл. – Брат отца ребенка, Фредерик Блейн, служил в моем полку и докладывал мне о сомнительной репутации Джорджа. За несколько месяцев до гибели Джорджа его полк был расквартирован где-то в этих краях; и как раз приблизительно в это же время, когда он был убит на дуэли, вы внезапно заболели и вас увезли в Йоркшир. Но вы тогда не были больны, вы были беременны – от Джорджа Блейна.
Полковник продолжал говорить, описывая ранние годы Пипа: смерть Огденов, жизнь мальчика у Уэлтона в течение двух последующих лет, кончину Уэлтона, за которой последовало помещение Пипа в работный дом.
– Фактов набралось достаточно, однако они были разрозненны. Оставалось только собрать их и связать одно с другим. – Морелл гордо выпятил грудь. – По странному стечению обстоятельств у меня в руках оказалось больше информации, чем у кого бы то ни было, благодаря чему мне удалось сравнительно легко сложить два и два и решить эту головоломку.
– И у вас нет никаких сомнений в том, что вы сложили ее правильно? – с замиранием сердца спросила Шарлотта.
– Никаких. На прошлой неделе я окончательно убедился в справедливости своих выводов, когда по пути в Олтринхем встретился с мистером Тайлером и его учеником. Тогда я увидел, что у мальчика – глаза Блейна. Ну а все остальное… – Он замолчал и улыбнулся. – Разве не заметно, что он – вылитая мать?
«"Вылитая мать", – пронеслось в голове у Шарлотты. – А ведь это я!»
– Возможно, мне не надо было все это вам говорить… – Морелл прищурился.
– Однако вы это сказали.
– Да, потому что в конце концов все тайное рано или поздно становится явным. Ваш бывший кучер распространяет туманные намеки о том, что в вашем благородном семействе не все ладно. Если мне удалось докопаться до правды, слушая его бессвязные бредни, другие могут сделать то же самое.
Фьюкс. Так вот оно что! Десять лет назад он тоже работал конюхом. Может быть, именно его и подкупил Джорди, чтобы подобраться поближе к юной дочери лорда Литби…