Не спеши умирать в одиночку
Шрифт:
— Знаешь что?!
— Знаю, — сказала Тамара. — Я все про тебя знаю. Ну что поделаешь, если ты такой бестолковый, а я такая невезучая? А с другой стороны, может, и к лучшему, что ты не догнал заказчика.
— Это еще почему?
— Заказчик — он кто? Бандит. Наверное, у него при себе оружие имеется. Вот догнал бы ты его, Шура, и что дальше?
— Саша, — автоматически поправил я. — Что дальше?
— Пристрелил бы он тебя, Шура, — со вздохом сообщила Тамара. — Так что радуйся, что не догнал.
— Уже радуюсь, — с каменным лицом сказал я. — Ха-ха.
— А вообще, нам тоже нужно уносить отсюда ноги, —
— Мы же собирались дискету просмотреть! — напомнил я. Тамара поглядела на меня как на идиота.
— У нас в городе что, больше компьютеров нет, кроме тех, что стоят в этом офисе рядом с трупом? Успеешь просмотреть свою дискету!
— Она не моя, — буркнул я. — Она твоего мужа. И вообще, все это — из-за твоего мужа. Это он делов всяких наделал.
— Не будем про покойников, — решительно сказала Тамара. — Все, пошли отсюда. Туши свет, закрывай контору.
Я так и сделал. И уже на улице, когда мы подошли к Тамариному «Ягуару», я спохватился:
— И что, вот так он и будет лежать там?
— А что тебя смущает?
— Меня смущает, что этот труп — ниточка к тем людям, которые гоняются за дискетой. Если бы мы знали все про этого киллера, мы бы вышли на заказчика...
— Расслабься, — цинично посоветовала Тамара, усаживаясь за руль «Ягуара». — Неужели ты еще не заметил, что расследовать преступления у нас с тобой получается очень плохо? У нас хорошо получается находить трупы, только за сегодняшний день мы парочку нарыли, Дима да этот киллер. Пусть лучше расследуют те, кому это положено по штатному расписанию. Лисицын твой пусть роет землю, а когда что-нибудь нароет, тогда уж мы и заявим о своей дискете...
— А если нас до этого времени пристрелят? — мрачно предположил я.
— Не пристрелят. Мы будем сидеть тише воды, ниже травы.
— А как Лисицын узнает, что в офисе «Талер Инкорпорейтед» лежит труп? Как он узнает, что это труп убийцы, нанятого кем-то, имеющим отношение к убийству Джорджика? Как он без всей этой информации сможет что-то тебе нарыть?
— Что ты все усложняешь? — недовольно отозвалась
Тамара. — Мы сделаем анонимный звонок. Из телефона-автомата. Так мол и так, звоню, чтобы сообщить — возле офиса «Талер Инкорпорейтед» крутятся подозрительные люди. Примите меры... Они приедут и все увидят.
— Они пошлют патрульную машину, те приедут, увидят закрытую дверь и уедут обратно.
— Что ж ты все портишь-то?! — устало отозвалась Тамара. — Только я что-то толковое придумаю, как ты все портишь...
— А давай так, — внезапно озарило меня. — Ты пришла в офис за какой-то фигней и нашла труп. И позвонила Лисицыну. Например, забыла там расческу.
— Ты меня за полную дуру держишь, да? И в воскресенье я попрусь за расческой в офис?! Завтра ведь воскресенье.
— Тогда в понедельник, — сказал я, и Тамара неожиданно согласилась.
— Ладно, — устало вздохнула она. — Что угодно, но только в понедельник. Не сегодня и не завтра. Слишком уж много всего...
Я не мог с ней не согласиться. Слишком много всего.
Глава 7
Чистосердечное признание
1
Мне снились скачки. Стремительные, дикие, неукротимые гонки лошадей и их всадников. Куда, зачем и почему все они неслись, оставалось загадкой, да и не главное это было. Главным было ощущение скорости, достигшей уже того уровня, когда она почти сливается с другим понятием на букву "С" — смерть.
Я, конечно же, был наездником, а подо мною неслась со скоростью гоночного мотоцикла серая кобыла с глазами, в которых сияли красота и безумие. Одно не мешало другому. Я с трудом удерживался в седле, даже не помышляя о том, чтобы как-то рулить этим животным. При каждом толчке копыт меня подбрасывало вверх и вперед и я торопливо хватался за луку седла.
И когда очередной толчок бросил меня вверх, когда я в очередной раз торопливо бросил руки на луку седла, она вдруг ушла от меня куда-то вниз, хотя вроде бы уходить ей было некуда, разве что внутрь самой лошади. Руки мои так ничего и не нашли, в результате чего я остался без опоры, и вот в эту секунду меня так тряхануло, как будто мы с кобылой подорвались на противотанковой мине.
Я зажмурил глаза, а когда открыл их, то увидел перед собой розовые цветочки на белом фоне. Я понял, что это рай, куда, должно быть, направляют всех жокеев, подорвавшихся на мине. Кобылы моей тут, наверное, не обнаружится, потому как у лошадей, скорее всего, свой особый рай...
Только седло и осталось мне на память. Я покрепче сжал его коленями, и тут меня вдруг спросили:
— Ты это куда ногами лезешь, а?
— Никуда не лезу, — поспешно проговорил я и на всякий случай поджал колени к животу. Кто его знает, какие у них тут в раю порядки! Может, со своим седлом нельзя. Да еще и этот голос — я понятия не имел, откуда он раздался. Я осторожно потянул луку седла к себе, чтобы не задеть прочих обитателей рая. Результат оказался несколько иным, чем я рассчитывал.
— Хватит мою коленку тискать! — сказали мне. Я удивился, приподнял голову и пережил одно из самых больших разочарований в своей жизни. Хотя нет — это не было таким уж разочарованием, это было несовпадением ожидаемого и увиденного.
Это не был рай. Это была большая комната, оклеенная белыми обоями в розовый цветочек. Центральное место в этой комнате занимала шикарная двуспальная кровать, а центральное место в этой кровати занимал я. Но я был тут не один. В руках у меня и вправду была не лука седла, а женская коленка. Коленка принадлежала Тамаре, и сама Тамара находилась где-то неподалеку от своей коленки. Я покрутил головой и обнаружил в конце концов госпожу Джорджадзе-Локтеву. Она ютилась на дальнем конце кровати и явно была чем-то или кем-то недовольна. Возможно, мной.
— И вообще, — сказала Тамара, решительно дернула ногой, и седло, то есть коленка, вырвалось из моих рук. — Что все это значит? Что ты делаешь в моей постели?
Я задумался. Вопрос был задан по существу. Правда, я и сам хотел спросить Тамару о том же самом, но она — хозяйка дома, а стало быть, ей и право первого вопроса.
Но переход от конных скачек к таким вот острым вопросам оказался для меня чересчур крутым, вот я и ляпнул в ответ:
— А это твоя постель?
— А то чья же?! — оскорбилась Тамара. — Я лично выбирала эту кровать в мебельном салоне на Московском шоссе! Я покупала это постельное белье! И вообще — это моя квартира! А теперь скажи, будь добр, что ты тут делаешь?