Не спи — кругом змеи! Быт и язык индейцев амазонских джунглей
Шрифт:
О том, что такоеbig'i, я узнал однажды после тропического ливня. Вначале я записал фразуbig'i xiho'ixaag'a, которая должна была значить ‘мокрая, глинистая земля’. Потом я указал на затянутое облаками небо, чтобы услышать, как будет «облачное небо». Но мой информант ответил тем же самымbig'i xiho'ixaag'a, опять ‘мокрая земля’. Я подумал, что чего-то не понял. Земля и небо — это совсем разные вещи. Поэтому я пошел к другим носителям языка, но все давали один и тот же ответ. Конечно, возможно, все они давали непредвиденный ответ: что-нибудь типа «ты дурак» или «ты показываешь пальцем». Но я был, в общем, уверен, что дело не в этом.
Эти два понятия важны по ряду причин. Особенно они интересны тем, что помогают понять, как пираха представляют себе болезнь. Это я узнал в самом начале работы, когда Кохоибииихиаи говорил со мной о своей дочери Ибии (X'ibi'i). Я пытался объяснить ему, почему она больна малярией, и заговорил о комарах и крови.
— Нет, нет, — перебил меня Кохои.
— Ибии больна, потому что наступила на лист.
— Что? Но я же тоже наступил на лист. И я не болен, — ответил я, удивленный его реакцией.
— Лист сверху, — ответил он, что было еще более загадочно.
— Какой лист сверху?
— Бескровный с верхнего «биги» (big'i) спустился на нижний «биги» и оставил лист. Когда люди пираха наступают на листья с верхнего «биги», они заболевают. Эти листья как наши листья. Но от них заболевают.
— А как ты знаешь, что это лист с верхнего «биги»? — спросил я. — Потому что если на него наступить, то заболеваешь.
Я еще расспросил об этом Кохои, а потом поговорил с несколькими другими индейцами. Выяснилось, что пираха представляют вселенную подобной слоеному пирогу, и каждый слой отделен от другого границей, называемой «биги». Есть миры над небом и миры под землей. Я понял, что эти верования похожи, хотя и не во всем, на представления племени яномами, которое тоже верит в многослойную вселенную.
Как и «биги», второй термин для описания природы — «ои» (xo'i) — имеет более широкое значение, чем я думал сначала. Поначалу я полагал, что «ои» просто означает «джунгли», потому что чаще всего это слово употребляют именно так. Затем, однако, я понял, что это слово обозначает все пространство между двумя «биги». Нечто вроде «биосферы» и одновременно «джунглей», подобно нашему слову «земля», которое может обозначать и всю планету, и почву на ее поверхности. Если вы идете в джунгли, вы скажете: «Я пошел в ои». Если вы хотите сказать, чтобы кто-то не шевелился, например, в лодке или если на человека село опасное насекомое, вы говорите: «Не шевелись в ои». В ясный день вы скажете: «Хорошее ои». Таким образом, значение этого слова шире, чем просто «джунгли».
Эти слова стали для меня откровениями и позволили понять, что существуют иные способы осмыслять природу. Однако меня ждали еще большие сюрпризы.
Один из первых: похоже, у пираха нет счетных слов и чисел! Сначала я думал, что в языке пираха есть слова «один», «два» и «много», что не редкость среди языков мира. Но потом я понял, что те слова, которые я и предыдущие исследователи принимали за числительные, означают только относительно большее или меньшее количество. Я стал это замечать, когда индейцы стали спрашивать меня, когда снова прилетит самолет. Со временем я понял: им нравилось меня спрашивать, потому что им казалось практически волшебством, что я знаю, на какой день прилетит самолет.
Я мог поднять два пальца и сказать: «Хои» (Hoi), — используя слово, которое, как мне казалось, означает «два». Индейцыотвечали изумленными взглядами. Когда я стал наблюдать за ними пристальнее, я увидел, что они никогда не считают ни на пальцах, ни на других частях тела [6] , ни с помощью счетных предметов. Кроме того, я увидел, что они используют слово, которое я принимал за «два», когда говорят о двух маленьких рыбах или об одной умеренно крупной рыбине, что подтверждало мою мысль о том, что эти «числа» просто указывают на относительную величину: две маленькие или одна средняя рыба примерно равны по объему, но в любом случае меньше, чем крупная рыбина, что и заставляет использовать специальное «числительное». В конце концов ряд специалистов-психологов провели при моем участии серию экспериментов, которые потом были представлены в научных публикациях, и убедительно доказали, что у индейцев пираха нет слов для обозначения числа и нет никакого счета.
6
Это не так удивительно. Во многих языкахНовой Гвинеи, например, счет ведут по всем суставам обеих рук и частям лица и поэтому не загибают пальцы, как мы, а прикасаются к соответствующей части тела. Базовым числом в такой системе будет не привычное нам число 10, а относительно экзотическое — например, 27 или 23 (прим. пер.).
Однако я получил прямые доказательства того, что в языке пираха нет слов для счета, еще до этих опытов.
В 1980 г., по просьбе самих индейцев, мы с Керен начали цикл вечерних уроков чтения и счета. Участвовала вся моя семья — Шеннон, Кристин и Калеб (им было девять, шесть и три года соответственно) сидели рядом с индейцами и делали задания с ними вместе. Каждый вечер, в течение восьми месяцев, мы пытались научить взрослых индейцев пираха считать до десяти на португальском. Они хотели этому научиться, потому что не понимали, как устроены деньги, и хотели сразу видеть, не обманывают ли их речные торговцы (по крайней мере, они это объясняли так). Но спустя восемь месяцев ежедневных стараний, при том что даже звать на уроки никого не приходилось (все индейцы собирались сами и с большим воодушевлением), индейцы поняли, что эта премудрость им не по зубам, и уроки прекратились. Ни один человек в племени не научился за восемь месяцев считать до десяти. Никто не научился складывать три плюс один или даже один плюс один (если под «научился» подразумевать, что верный ответ он дает постоянно, раз за разом). Правильные ответы звучали лишь изредка.
Как бы ни объяснялось то, что пираха не могут научиться считать, я считаю, что одним из важнейших факторов стало то, что они, в общем, не ценят знания бразильцев (и американцев тоже). И даже активно сопротивляются проникновению этой информации в их жизнь. Они спрашивают о чужих культурах в основном, чтобы посмеяться. Если, как мы и поступали на занятиях, предположить, что на конкретный вопрос есть предпочтительный — правильный — ответ, это не нравится индейцам, и они, скорее всего, попробуют сменить тему или рассердятся.
Еще один схожий пример — то, как индейцы «записывали рассказы» на бумаге, которую я им выдавал по их же собственной просьбе. Эти записи состояли из рядов повторяющихся идентичных круглых по форме значков, и тем не менее их авторы «зачитывали» мне по ним рассказы о том, что они сегодня делали, что кто-то заболел и так далее, утверждая, что читают эти записи. Иногда они рисовали значки и показывали их мне, произнося португальские числительные. Им было все равно, что значки выходили одинаковые или что у каждой цифры или символа свой облик, который нельзя нарушать. Если я просил их нарисовать один и тот же знак дважды, они никогда с этим не справлялись. При этом им казалось, что они изображают то же, что и я. На занятиях мы не могли добиться, чтобы индеец нарисовал прямую линию без многочисленных подсказок, и после этого без подсказки повторить эту линию они не могли. Отчасти это было связано с тем, что им нравился сам процесс совместного рисования, но также и с тем, что сама идея «правильной» формы рисунка была им совершенно чужда.
Всё это интересные факты, и я стал подозревать, что они обусловлены неким более общим принципом в культуре пираха. Но пока что я не понимал, что это за принцип.
Далее, обсуждая язык пираха с Керен, Стивом Шелдоном и Арло Хайнриксом, я заметил, что у пираха нет непроизводных названий цветов, то есть таких обозначений цвета, которые не были бы образованы от других, более конкретных слов. До этого я просто соглашался со Стивом, что такие слова у пираха есть. В его списке были слова «черный», «белый», «красный или желтый», «зеленый или синий».