Не суди меня
Шрифт:
– Здесь номер не пройдет, Тид. Придется искать другой.
Они пошли к соседнему, отдельно стоявшему приземистому зданию бара, и, когда уже почти достигли угла, в ночном воздухе вдруг раздалась громкая музыка, заставившая их на какое-то мгновение застыть на месте... Старый добрый Армстронг, голос которого Тид не только знал, но и очень, по-настоящему любил. Этот золотой, прекрасный и честный голос, который просто не умел врать...
– Значит, в баре люди, – напряженно объяснил Армандо.
– Тогда, может, окно?
– Нет, слишком
Армандо выглянул за угол, но тут же отпрянул назад, причем настолько стремительно, что невольно наступил на носок ноги Тида, который стоял у него за спиной и даже охнул от боли. Армандо, не совсем поняв, что, собственно, случилось, тупо посмотрел на него, потом, облегченно вздохнув, сказал:
– Вот черт. Ладно, все в порядке, извини.
Там лицом к стене стоял мужчина: ноги широко расставлены, правая рука оперлась о стену, рыгающие звуки изо рта... Пока они молча смотрели на него, мужчина медленно опустился на колени, затем несколько раз попытался встать, но так и не смог. Только громко замычал. И даже не обратил на них ни малейшего внимания, когда они проходили мимо него. Зато Армандо обратил. И остановился.
– Забавно, забавно, – задумчиво произнес он.
– В чем дело?
– Только в том, что такие, как он, обычно подозрительно быстро приходят в себя.
Он пожал плечами, сделал два быстрых шага назад и взмахнул дубинкой... Мужчина со стоном сполз вниз по стене и безжизненно растянулся на земле, перевернувшись на бок...
– Кто это?
– Один из доверенных людей Страттера. Иногда возит его на машине, иногда выполняет отдельные поручения, иногда... Ладно, бог с ним, пошли дальше, у нас слишком мало времени.
Крыльца у передней двери не было. Осторожно заглянув через стекло, Армандо жестом подозвал Тида к себе: так, темный холл освещенный только лучами света через открытую дверь, ведущую в зал бара, широкие ступеньки лестницы, громкая музыка, которая почему-то становилась громче...
– В принципе в холл из бара смотреть никто не должен, но в нашем случае лучше исходить из того, что кто-то все-таки смотрит, – прошептал Армандо. – И если мы туда прокрадемся тайком, они нас тут же начнут искать. Интересно, ты смог бы войти туда с таким видом, будто ты хозяин этого чертова заведения?
– Точно не знаю, но могу попробовать.
Из бара донесся громкий смех какого-то мужчины. Песня закончилась. Рука Армандо на дверной ручке застыла. Последовала недолгая, но в тот момент показавшаяся вечной тишина, во время которой Тид смог отчетливо услышать звуки разговоров, женский голос, иногда поднимающийся до почти визгливых, истерических высот... Затем снова заиграла музыка. Ту же самую песню. Очевидно, кому-то она очень и очень нравилась.
– Будто ты хозяин этого чертова заведения, – с выражением повторил Армандо, открывая входную дверь.
В холле никого не было. Они спокойно прошли через узкую полоску света из открытой двери бара. Краешком
Они уже подошли к лестничным ступенькам, когда из бара донесся чей-то громкий вопль:
– Эй, эй! Кто это там ходит?
Армандо тут же не менее громко завопил в ответ:
– Грета Гарбо, не видишь, тупой придурок?
– Молоток, молоток, ничего не скажешь! – проревел тот, а остальные весело захохотали.
И никто даже пальцем не пошевелил, чтобы встать, выйти и проверить, кто же это все-таки был.
– Страттер здесь. Значит, ничего хорошего ждать не приходится, – прошептал Армандо, когда они прошли несколько ступенек.
– Бог с ним... Ну и что нам теперь делать?
– Не знаю. Для начала, наверное, как говорят, просто смотреть в оба глаза и слушать во все уши, ну а там будет видно. Ничего другого, увы, пока на ум не приходит.
Покрытый ковровыми дорожками длинный коридор второго этажа с окнами на противоположных концах и множеством – как успел подсчитать Тид, по девять с каждой – дверей на обеих сторонах. То есть восемнадцать. Три этажа. Значит, всего пятьдесят четыре. И все из них, вполне возможно, придется обыскать... Да, не слабо. Совсем не слабо.
Армандо решил начать с правой стороны. Подошел к первой двери, приложил ухо к замочной скважине, жестом показал Тиду делать то же самое на противоположной стороне. В первых двух комнатах было тихо, но зато в третьей... в третьей женский голос произнес: «...поэтому я сказала Джо, что если он собирается поступать так и дальше, то уж лучше пусть идет и поцелует сам себя в ж...»
Тид на цыпочках пошел вдоль по коридору, останавливаясь у каждой двери и прикладывая к ней ухо, и вот у самой последней услышал приглушенные, беспомощные рыдания. Исходившие, скорее всего, от женщины, которая, не в силах сдержать себя, плачет в подушку. У него сильно заколотилось сердце. Так как насчет двери? Вот черт, закрыта. Он обернулся и жестом позвал Армандо. Подойдя, тот сначала внимательно прислушался, а затем тихо постучал в дверь.
Послышался скрип кроватных пружин, легкий топот ног, а затем в щели под дверью появился узкий лучик света.
– Чего надо?
Армандо взглянул на Тида и вопросительно поднял левую бровь. Тот с сожалением покачал головой.
– Крошка, будь любезна, впусти меня на секунду, – как можно ласковее сказал Армандо.
– Вали отсюда и скажи ей – я никому не собираюсь открывать. Никому! Скажи ей, я никого сюда не впущу, и пусть угрожает мне сколько хочет! Понятно? Никому!
– Пожалуйста, не так громко, малышка, – тем же ласковым тоном попросил Армандо. – Это совсем не то, что ты думаешь. Нас здесь двое, и мы хотим тебе помочь. Честно. Без шуток.