Не та девушка
Шрифт:
Мистер Кин к воскресенью до конца не оправился, что заставило поверить в то, что в Сеннен молодой человек действительно приехал из-за подорванного здоровья. Просто потому что обычно люди не сваливаются с банальной простудой так надолго. И несмотря на болезнь Джулиан Кин, как и обещал, пришел к церкви — с лихорадочным румянцем, поминутно чихающий и с ужаснейшим насморком. И вот что удивительно — любого другого такое состояние сделало бы непривлекательным для окружающих, но мистер Кин остался невероятно милым.
— Доброе утро, миссис Мидуэл,
Да уж, для кого-то служба точно будет долгой и сложной.
— Простите, — пробормотал актер и спрятал лицо в белоснежный платок.
После этого молодой человек выпрямился, приосанился и с решительным видом вошел в двери церкви под заинтересованными взглядами прочих прихожан.
Преподобный уже стоял за кафедрой, готовясь донести до паствы слово Творца. Я, не переступая порога храма, смотрела на Генри Дарема. Тот стоял подобно каменному изваянию и неотрывно следил как по проходу идет мистер Кин. Юноша добрел до первого ряда, уселся на скамью и снова оглушительно чихнул.
Гром не грянул.
Джулиан Кин не испарился, не загорелся, словом, пребывание в церкви не возымело на него вообще никакого эффекта.
Глава 7 Звон колокольчиков
Служба прошла бодро под аккомпанемент чихания мистера Кина. Бедный юноша честно старался сдерживаться, но простуда оказалась сильней него. И изредка после оглушительного «апчхи!», что перекрывало даже звучный голос викария, раздавался и тот особенный трубный звук, с которым приходится сморкаться.
Мистер Дарем одновременно выглядел разгневанным и несчастным, но выдворять заблудшую душу, которая все-таки пришла к Творцу, из-под священной сени не решился, хотя я, сидя на первом ряду подле мистера Кина, отлично видела как священнику хочется выставить вон нарушителя спокойствия. Однако все прочие прихожане отнеслись к состоянию мистера Кина с пониманием и сочувствием. Вообще, одним из счастливых даров Джулиана Кина была способность вызывать к себе исключительно симпатию. Разумеется, когда речь не шла о священниках, подверженных определенным фантазиям.
К концу службы мистеру Кину совершенно поплохело и, как только прозвучало последнее слово преподобного в проповеди, несчастный больной буквально сложился пополам в приступе чихания и кашля, которые Джулиан старательно сдерживал последние несколько минут.
— Как вы? — с тревогой спросила я, тронув юношу за плечо.
— Как очень простуженный человек, мисс Мерсер, — чуть гнусаво ответил он. — Думаю, мне нужно лечь.
То, что на сегодня подвигов мистеру Кину уже хватит, было очевидным совершенно всем.
— Я провожу этого страдальца, мисс Мерсер, — произнес подошедший к нам капитан Дарем, за спиной которого маячило бледное лицо его жены. — Кажется, мистер Кин сам домой вернуться не в состоянии.
Актер с несчастным и пристыженным видом кивнул, подтверждая правоту Джорджа Дарема.
— Благодарю вас, капитан, — согласилась я переложить заботу о молодом человеке на чужие плечи. Причем, в прямом смысле на чужие плечи — вряд ли мистер Кин смог бы передвигать ноги без посторонней помощи.
Актер тоже пробормотал нечто подходящее случаю и позволил военному поддерживать себя по пути к выходу из церкви.
Викарий, все еще стоящий за кафедрой, едва огнем не дышал, глядя вслед двум объектам своей неприязни.
— Бедным мистер Кин, — пробормотала миссис Мидуэл рядом со мной. — Как он только выдержал эту службу в таком-то состоянии. Когда уже он, наконец, поправится?
Да уж, меня тоже мучил этот вопрос: казалось, будто на поправку молодой человек не идет, а после сегодняшних испытаний не стоило рассчитывать, что здоровье мистера Кина улучшится в ближайшее время.
— Хотелось бы и мне это знать.
Полиции так и не удалось ничего выяснить относительно смерти миссис Хайнс. Из всех свидетелей были только Даремы. Кому из них верить инспектор Харрис не знал, поэтому на всякий случай не верил никому.
— Однако же разъяснилась ситуация с завещанием миссис Дарем мне удалось! — за ужином в то же самое воскресенье сообщил полицейский. Кроме него и хозяйки дома за столом была только я, так что говорил инспектор совершенно свободно. — Вы были совершенно правы, миссис Мидуэл. Сьюзан Дарем составила не только брачный контракт, но и завещание, причем вполне конкретное. После ее смерти Джордж Дарем не получит ни пенни, все состоянии Сьюзан Дарем или вернется ее семье или останется детям, буде они родятся в браке. Однако права на опеку над детьми получит не отец, а родственники со стороны матери. Более того, сейчас миссис Дарем полновластная хозяйка собственного приданого, а оно достаточно велико. Муж не может распоряжаться ее состоянием.
По всему выходило, что капитану Дарему было совершенно незачем убивать собственную жену, разве что из крайней ненависти. Он ничего не выиграет со смертью супруги кроме собственной свободы, однако она и сейчас не слишком-то и ограничена.
— Забавно, — констатировала миссис Мидуэл с задумчивым и самую малость удивленным видом. — Зачем Джорджу Дарему вообще понадобился этот брак?
Этот вопрос пожилой леди был более чем уместен. Я могла поверить в бескорыстие влюбленного мужчины, который с легкостью отказался бы от любых притязаний на деньги жены, интересуясь только ей одной. Но между капитаном Даремом и его супругой любви, очевидно, нет.
Вечером, когда я уже переодевалась ко сну, через открытые окно до меня донесся звон колокольчиков. Тут же волной накатил почти суеверный страх. Этот звук был слишком знаком и вряд ли удастся забыть его до конца жизни.
Снова зазвенили колокольчики. Они словно звали меня.
«Какого черта?! Эти треклятые бубенцы были на костюме шута на маскараде! Висели на его колпаке! Неужели он разгуливает на улицах Сеннена в том же самом наряде?!»
На негнущихся ногах я подошла к подоконнику, не решаясь отодвинуть занавеску и выглянуть наружу. Только тонкая кисея скрывала меня от того, кто ходил там, совсем рядом.