Не та война
Шрифт:
— Да уж — Щенснович явно разозлился, — Бэр видел как «Ретвизан» с пятнадцати кабельтовых стал всаживать залп за залпом в несчастный британский броненосец, теперь потерявший ход. Было видно, как с борта прыгают матросы в воду, корабль явно тонул, и была отдана команда спасаться. А потому стрельба уже не нужна и он пробормотал:
— Что-то разошелся Эдуард Николаевич, горяч нравом наш поляк. Поднимите сигнал «прекратить стрельбу»… нет, уже не нужно, без надобности! Сам увидел, а то разошелся. Да — «Барфлер» тоже топится, отвоевался — орудиям дробь, у нас пауза на четверть часа, не больше. Надо же, не думал, что так быстро все произойдет. Вот так и бывает, господа, дерешься и стреляешь, стреляешь и дерешься, а противник неожиданно… того…
Владимир Иосифович не докончил фразу, с несказанным удовольствием наблюдал, как медленно оседал на корму «Центурион», при этом растет и крен на правый борт. Англичане не стреляли, они спасались — к тонущим броненосцам поспешили миноносцы, не для торпедной атаки, нужно было вылавливать из воды сотни несчастных моряков, которых по прихоти Сити бросили погибать в дальневосточных водах. К месту катастрофы поспешили «Алмаз» и минный крейсер «Забияка» — при эскадре они были вроде спасательных кораблей, имели тройной комплект судовых врачей.
А вот «Идзумо» с «Ивате» уже были далековато, но удирать не спешили, отошли на безопасную дистанцию, поджидая свои броненосцы. А это говорило только о том, что новый бой неизбежен…
Эти два британских броненосца вошли в строй чуть позже знаменитого «Дредноута». Причем превосходили тот по бронированию, уступая в водоизмещении и скорости. «Промежуточный» калибр впечатляющий — по пять 234 мм орудий на каждый борт. Бортовой залп лишь чуть уступает первому в мире турбинному линкору…
Глава 50
— Как видите, Николай Иванович — хотели обмануть нас, только сами крепко обмишулились, — генерал-адмирал посмотрел на Небогатова, тот потрясенно уставился в амбразуру, на «картину», в которой наяву тонут сразу два британских броненосца. Пусть корабли второразрядные, и на второй десяток лет давно пошли, и с артиллерией у них не очень, да и маленькие, вроде погибшего «императора», но потопили то парочку сразу, причем орудийным огнем. И пикантность ситуации в том, что сражались друг против друга корабли, построенные на английских верфях.
— Это ошибка — японские броненосцы могли вышибать корабли Миклухи один за другим, но нарвались на «Наварин». Зато Бэр представленную возможность не упустил — имея пять броненосцев расправится с броненосными крейсерами, да-да, именно так, ведь водоизмещением едва десять тысяч тонн — не столь тривиальная задача. Бить слабейших, отбиваться от сильнейших, или удирать, стараться создавать локальное преимущество над врагом, причем значительное — так можно добиться победы. Сами посудите, любезный Николай Иванович, как действовать надлежит…
Великий князь остановился, достал из портсигара папиросу, закурил. Причем все время внимательно наблюдал за боем, но распоряжений не отдавал — флагманы действовали инициативно, и при этом согласованно, что не могло не радовать. Просто взял Рожественского и Витгефта за образец, тот самый, по которому поступать никогда не нужно, и ни при каких условиях. Зато имелся Макаров с Фелькерзамом — вот у тех надлежащих примеров масса, есть над чем серьезно озадачиться.
— Вот выдвинули ультиматум нам британцы, любой наш адмирал утерся бы. И в Дальний отправился в лучшем случае. Ибо нет приказа свыше, а раз так, то за самостоятельность, даже разумную, ответственность немалая, и никто ее на себя брать не хочет. А я рискнул…
— Вы великий князь, и ответ держите только перед императором, — на щеках Небогатова проступил багрянец, — а потому…
— Наш флот получил прекрасную британскую базу и полдюжины «трофеев», а в анналы истории записана теперь блестящая победа. Только и всего, но нужно на себя брать за все ответ, но этого как раз боятся делать из-за страха взыскания, вбитого во всех адмиралов мирного времени как «отче наш». И то же самое с генералами — они также оказались никчемными. Тот же Куропаткин пятился задом, что твоя каракатица, и таких как он сонмища. Неверх проходят бюрократы и особы приближенные к правящему Дому, то есть холуи, в большинстве случаев. И не смотрите на меня так — я не карбонарий, и не собираюсь публично бичевать пороки империи. Дело сейчас заключается в другом — у нас появилась прекрасная возможность резко двинуть наверх боевых адмиралов, отличившихся в сражениях, а вот всяких «крестоносцев» убрать в отставку. И хорошо почистить «авгиевы конюшни», в какие превратилось Адмиралтейство со всеми своими комитетами и службами. Прогнило все — ломать и выбрасывать, никого и ничего не жалея, все вон — что живому делу мешает и своими миазмами отравляет!
Александр Михайлович даже удивился, что сможет шепотом выдать такую длинную для него речь. И решительно закончил:
— И это как раз по вам — благо там вас все ненавидят, причем люто, особенно бездельники и сплетники, великосветские пачкуны. Отказа вашего не приемлю, и не рассматриваю — вы единственный моряк в чине полного адмирала, и на кого я могу всецело положиться!
Небогатов надолго задумался, наклонив голову — его можно понять за нерешительность. Дело ведь не шуточное и грозило очень неприятными и даже серьезными последствиями с ужасной нервотрепкой. Но ответ все же дал, пусть очень тихо, и осевшим голосом:
— Я все понимаю ваше императорское высочество. Но раз вы со мною стоите под неприятельским огнем здесь, то буду всецело помогать вам там. Можете на меня всецело положиться! Да, ваше императорское высочество, разрешите доложить. «Слава» и «Князь Суворов» выбили неприятельский броненосец, выкатился из строя, теряет ход. Да и один из «кресси» пылает — на нем взорвалась кормовая башня!
— Прах подери, простите!
Александр Михайлович встряхнул головой, не понимая как впервые, стоя за броневой стенкой рубки, он отвлекся от войны. Вернее, она перестала занимать его помыслы, исчез и тот липкий страх, который опутывал тело, когда броненосец сотрясался от взрыва попавшего двенадцатидюймового снаряда. И то, что сейчас творилось перед его глазами, стало каким-то не существенным, мимолетным, и сейчас на войне он думал о мире. Но только корабли стреляли, адмиралы и капитаны знали, что им делать. Даже слишком хорошо знали кровавую прозу войны.
Отваливший из колонны концевой «канопус» был немедленно атакован дожидавшимися своего момента миноносцами капитана 1 ранга Шумова, с ними пошел в атаку и крейсер «Жемчуг». Англичане открыли по ним огонь из противоминных пушек, и вроде даже в кого-то попали. Вот только увернутся от выпущенных веером торпед, ползущий по морской глади массивный корабль не успел — в него попали две торпеды, и спустя несколько минут на поверхности плавали только обломки и люди, не так и много, примерно с сотню. Их теперь вылавливали команды дестройеров — у англичан было всего несколько миноносцев, и ввязываться в драку с русскими, которым до Циндао рукой подать, они не смели.