Не так страшен черт
Шрифт:
– Ты один живешь? – снова посмотрев по сторонам, спросила Светик.
– Ты пришла только для того, чтобы выяснить это? – с прохладцей осведомился я.
Светик посмотрела на меня, и край ее левой брови недовольно приподнялся, как будто она ожидала от меня совершенно иного приема.
– Ты можешь объяснить мне, что происходит? – спросила она после небольшой паузы.
– Я надеялся, ты мне об этом расскажешь, – усмехнулся я.
– Ты обижен на меня?
Черт возьми! Она что, явилась сюда только затем, чтобы задавать мне идиотские вопросы?
– Нет, – саркастически усмехнулся я. – Я был горд и счастлив, узнав, что моя помощница, которой я всецело доверял, оказалась агентом НКГБ.
– Я не агент НКГБ, – пристально глядя
– Какая разница? – недовольно поморщился я. – Если у тебя возникли какие-то проблемы, ты должна была в первую очередь обсудить их со мной.
– Я не могла этого сделать, – голос Светика дрогнул.
Казалось, она с трудом сдерживалась, чтобы не разрыдаться. Но если Светик думала, что подобным образом на меня можно было оказать давление, то она глубоко заблуждалась. За тот недолгий срок, что я работал частным детективом, я видел немало плачущих женщин, и дай бог, чтобы десятая часть пролитых передо мной слез была искренней. По мне, так женские слезы ничем не отличаются от воды, что течет из крана: открыл кран побольше – и можешь сполна насладиться бурным, неудержимым потоком; завернул вентиль – и слезы капают едва-едва, скупые и благородные.
– Ты пришла только за тем, чтобы принести мне свои извинения?
Светик наклонила голову, так что за упавшими волосами мне стало не видно ее лица.
– У меня не было выхода, – тихо, сдавленно произнесла она.
– Я тебя прекрасно понимаю, – заверил я девушку. – Куда проще пожертвовать чужой жизнью, чем пытаться что-то изменить, ставя при этом под угрозу свою. Видишь ли, Светик, в жизни не бывает безвыходных ситуаций. – Я усмехнулся. – Обрати внимание на то, что это говорит тебе человек, обложенный в своей квартире, как дикий зверь в норе. Вместе мы сумели бы найти иное решение возникших у тебя проблем. Кстати, если ты думаешь, что после того, что ты сделала, НКГБ оставит тебя в покое, то, уверяю, ты глубоко заблуждаешься. Теперь они станут держать тебя на крючке до тех пор, пока будут думать, что ты представляешь для них какой-то интерес. Или же пока ты сама с мясом и кровью не вырвешь из своей души то, на что они тебя поймали.
Не поднимая глаз и ничего не говоря, Светик покачала головой. Я не понял, что она хотела этим сказать, но вдруг почувствовал укол жалости. Девушка, сдавшая меня подполковнику Малинину, сейчас была похожа на заблудившегося по собственной глупости в лесу ребенка. Прежде чем ругать его и объяснять, что он был не прав, когда убежал от родителей, решив, что жизнь понятна и проста, а любая тропа всегда выведет к добрым людям, малыша нужно было приласкать, ободрить и, взяв за руку, вывести из леса на свет. Я протянул руку и тихонько, едва касаясь, провел ладонью по волосам девушки, сидевшей передо мной с низко опущенной головой.
– Все будет хорошо, – тихо, как заклинание, которое имеет слишком большую силу, если его произнести во весь голос, почти прошептал я. – Как только все это закончится, мы обязательно встретимся и поговорим.
Светик чуть приподняла голову и посмотрела на меня из-под упавшей на глаза пряди волос.
– Что происходит, Дима? – прошептала она.
– Ты ничего не знаешь? – искренне удивился я.
И тут же улыбнулся, сообразив, насколько глуп мой вопрос. Не прошло и трех дней с того момента, как я взялся за дело Соколовского, а мне уже кажется, что о нем известно едва ли не всей Москве. Если подполковник Малинин использовал Светика для того, чтобы получить нужную ему информацию, то это вовсе не означало, что он счел нужным объяснить ей, чего ради это делается.
– Это очень длинная и запутанная история, – сказал я, не дожидаясь, когда Светик ответит на мой вопрос. – Сейчас нет времени пересказывать ее всю от начала до конца. Да, честно признаться, я и сам пока еще далеко не все в ней понимаю.
– Что все они хотят от тебя, Дима?
Возможно, я ошибался, но мне показалось, что в голосе Светика прозвучала искренняя тревога, из чего я незамедлительно сделал вывод, что я ей далеко не безразличен. И хотя сейчас было не самое лучшее время заводить романы, сей факт, несомненно, польстил моему мужскому самолюбию. Я вырос в собственных глазах сантиметров на семь-восемь и даже как будто стал шире в плечах. Теперь, следуя канонам жанра, мне следовало приобнять девушку за плечи, притянуть к себе и, глядя на нее покровительственно, произнести бархатным баритоном: «Не бойся, детка, пока мы вместе, с нами ничего не случится». Я же вместо этого смущенно кашлянул в кулак и растерянно пожал плечами.
– Черт их знает, что они хотят. Все материалы у меня изъяли, даже не спросив на то моего согласия. Я представления не имею, у кого они сейчас находятся.
– И это все?
Я постучал пальцами по краю стола, не зная, стоит ли говорить Светику о том, что самое ценное из того, что мне удалось раздобыть, я все же сумел сохранить. Мне страшно не хотелось выглядеть в глазах девушки болваном, не способным отстоять собственные интересы, тем более что тот факт, что мини-диск Соколовского находился у меня, скорее всего был уже секретом Полишинеля.
– Кое-что у меня осталось, – я заговорщицки подмигнул Светику. – Если с умом этим распорядиться, то, возможно, мне еще удастся выйти из этой истории с минимальными потерями.
Светик улыбнулась мне в ответ.
– Ты предлагал мне чаю, – неожиданно сменила она тему.
– Да, конечно, – засуетился я. – Сейчас принесу чашку.
Я вскочил со стула, собираясь бежать на кухню, но Светик остановила меня.
– Я сама принесу, – сказала она. – Заодно и руки помою.
Поднявшись со стула, она взяла со стола свою сумочку и направилась в сторону кухни.
То, что, отправившись на кухню за чайной чашкой, Светик прихватила с собой сумочку, должно было бы меня насторожить. Как, впрочем, и тот факт, что, войдя в тамбур, она с уверенностью направилась в сторону двери моей квартиры, хотя никогда прежде не бывала у меня в гостях. Но обо всем этом я подумал позже, уже после того как понял, какой я все-таки болван. А понял я это спустя всего пару минут, когда Светик вернулась в комнату, держа в руке вместо чашки пистолет. Это была чешская «перла» калибра 6,35 миллиметра с магазином на шесть патронов. При общей длине чуть более десяти сантиметров и массе около двухсот граммов «перла» являлась, пожалуй, лучшим пистолетом из тех, которые удобно прятать в дамских сумочках. Выглядя как игрушка, этот пистолет имел превосходные боевые характеристики: высокую точность стрельбы и неплохую дальность. Слона из него, конечно, не подстрелишь, а вот человека завалить можно было запросто.
Не поднимаясь со стула, на котором сидел, я скосил взгляд на противоположный угол стола, где, прикрытые газетным листом, лежали два заряженных пистолета.
– Даже и не думай об этом, – голосом холодным, как вороненая сталь ствола пистолета, который она держала в руке, произнесла Светик.
Положение мое было далеко не завидным, но при этом мозг мой работал четко, а сознание было кристально чистым. Я обратил внимание на то, что Светик держит пистолет не как изнеженная дамочка, которая в первый раз взяла в руки оружие, а как опытный боец, не реже двух раз в неделю посещающий тир. В том, что она выстрелит в меня, как только я сделаю одно неверное движение, я даже не сомневался. Но страха при этом не испытывал. Быть может, мне просто надоело бояться и ждать неизвестно чего. Приближающаяся развязка, пусть даже для меня она окажется трагической, казалась мне теперь более предпочтительной, нежели бесконечное ожидание, похожее на медленное вытягивание жил из еще живого тела. А может быть, я невольно залюбовался тем, насколько гармонично дополняли друг друга маленькая, аккуратная «перла» и державшая ее изящная ручка с тонкими пальчиками, заканчивающимися наманикюренными ноготками, подумав при этом о том, что, оказывается, даже смерть может выглядеть красиво.