(Не)твой
Шрифт:
— Так, — сжимаю зубы, стараясь оставаться адекватным. Я Оле сейчас таким и нужен, достаточно её истерики, кто-то должен быть с холодным умом, — спокойно, Оль, мы что-нибудь придумаем. Если ты, конечно, не собираешься к нему вернуться, — на последней фразе мне в грудь врезается маленький кулачок, что служит красноречивым ответом на дурацкие предположения. — Ну всё, всё, решим, маленькая моя, все решим, — притягиваю плачущую Кроху к себе и обнимаю крепко, стараясь защитить от всего мира хотя бы объятиями. Хотя я любыми способами готов. И мы действительно
Стараюсь её отвлечь, помогаю умыться, а потом рассказываю всякую чушь, поглаживая её по спине, пока она не засыпает. А мне не спится до самого рассвета, я гоняю в голове кучу мыслей, пытаясь поймать правильные, которые помогут нам с Олей в этой истории. Я не брошу ее, конечно, и оставить в одиночку решать проблему тоже не посмею.
Бывший явно взбесился из-за того, что я у Оли появился. Значит, мне и проблему решать.
* * *
Утром просыпаемся от топота босых ножек, и, открыв глаза, оба видим на пороге комнаты удивленного и сонного Матвея.
Оля порывается вскочить, но я останавливаю ее, не давая встать, и только ближе к себе прижимаю. Пора заканчивать этот спектакль, Матвей взрослый мужик, все понимает. Да и ситуация сейчас такая, что нам лучше заявить об отношениях, а не скрывать их.
Мелкий стоит и смотрит на нас, хмурится, сам себя понять пытается, а когда я откидываю уголок одеяла и приглашаю его запрыгнуть к нам и полежать ещё минут десять, он тут же с улыбкой срывается с места и плюхается между нами, обнимая и Олю, и меня.
Одной проблемой меньше.
Я не настроен на эмоции сейчас, в голове только расчеты и планы, но смотрю на Олю и сердце все равно немного тает. Наше первое утро на троих ей явно по духу несмотря на все страхи и переживания, потому что мягкая улыбка все равно на губах расцветает, когда мы с мелким с аппетитом съедаем тёплые сырники.
Обнимаю Олю, целую, шепчу Матвею, чтобы был сегодня с мамой особенно нежным, а сам думаю. Без остановки думаю, голова даже начинает болеть, когда садимся в машину, чтобы поехать в спорткомплекс.
Оля снова садится к Матвею, она мало разговаривает, закутанная в кокон страха, зато очень много думает и временами заметно сдерживает слёзы. Ситуация подкосила всех нас, даже Матвей не болтает без умолку, но я точно знаю, что мы справимся со всем этим пиздецом. Я же знал, что легко не будет, и отступать теперь не собираюсь.
Мы подъезжаем к спорткомплексу и я чуть не въезжаю на парковке в рядом стоящую машину, потому что у входа во дворец стоит… Ярослав. Серьёзно?! Ему хватило наглости припереться сюда после всего?
— Антош, — говорит Оля, когда я отстёгиваю ремни на кресле Матвея, — пожалуйста, только не трогай его. Дай мне с ним поговорить, я тебя очень прошу.
— Оль, сколько я должен хавать это и не трогать его?!
— Только
Сука! Снова злюсь, но пока послушно иду с Матвеем и Олей ко входу, навстречу этому уроду. Я уже могу считаться подкаблучником? Кажется, да.
— Что тебе нужно? — шипит Оля, как только мы подходим к нему. От страха и слез не осталось и следа, она злится и нападает, как кобра, идеальная женщина.
— Олечка, ну к чему этот тон? Я пришёл взять сына на прогулку. Я же отец, всё-таки, — мудак мерзко улыбается, крутит в руках телефон, и бесит так, что кулаки чешутся.
Оля, конечно, не отдаст Матвея. Я практически мысли ее читаю, наверняка ведь думает, что он может забрать мелкого и не привезти назад.
Но Оля поступает круче. Она не отвечает сама ничего, она смотрит на Матвея и дельно спокойным голосом спрашивает у него, хочет ли он погулять с папой.
Мелкий хмурится, смотрит на нее, на него, даже на меня, словно пытается прочитать на лицах каждого из нас правильный ответ, но всё-таки выдает то, что на душе у него самого:
— Не хочу! — Оля выдыхает в облегчении, да и у меня словно камень с души, но вот Ярослава ответ явно не устраивает. Он злится. Он очень сильно злится. — Ты ко мне давно не плиходил, опять меня блосил! Я никуда не пойду с тобой, я пойду с Антоном на тлениловку, — добивает горе-папашу Матвей, а я кайфую от выражения лица Мудослава. И вижу, что Оля тоже.
Один жирный минус в копилку папаши на предстоящем суде: ребенку он больше не нужен. У Матвея травма с тем, что его бросают, конечно он не будет прощать отца каждый раз, он ещё слишком мал.
Беру Матвея за руку и завожу в спорткомплекс, потому что дальнейшие разговоры явно не для его ушей. Не хочется оставлять Олю наедине с этим козлом, но в ситуации, когда в руках двое, приходится выбирать.
Но меня спасает рыжая. Ума не приложу, что Даша делает в комплексе, надеюсь, что она пришла не ко мне, но я подлетаю к ней, вручаю ей Матвей, бормочу что-то, чтобы никому его не отдавала, и вылетаю обратно на улицу, собираясь спасать Олю.
Но ведьма в спасении точно не нуждается, а меня гордость берет за то, как рьяно она отстаивает свое, как будто бы не тряслась и не вытирала слёзы все утро. Я вижу её решительность, но успеваю услышать совсем немного.
— И мне правда плевать на все твои связи, Ярослав, если нужно будет, я его увезу туда, где ты никогда не найдешь, тебе ясно? Я не отдам его тебе. Отстань от нас, найди себе девушку и забудь о том, что когда-то у тебя была семья, ты услышал меня?!
Она шипит это ему в лицо и разворачивается, чтобы уйти, но замечает меня. Стоит пару секунд, думает, а потом опускает голову и заходит внутрь, явно давая мне зелёный свет на все, что я хочу сделать.
И жаль, что устроить мордобой на территории спорткомплекса мне нельзя, но я догоняю Мудослава на парковке и всё-таки выпускаю на нем пар, пару раз попав в солнечное сплетение и один раз в челюсть до приятного хруста.