Не твоя семья
Шрифт:
— Я понял.
— Будь проще, Тимур. Дети не девки — с ними твои понты не работ…
— Да понял я! — взорвался. Не люблю нотации и выглядеть глупо. — Держи, — порывисто достал бумажник, — карта. Здесь первый транш по договору. За миллион в месяц могла бы быть чуть более ласковой.
— Я не буду с тобой ласковой даже за сто тыщ миллионов! — со стервозной улыбкой бросила. Я не выдержал, обхватил тонкую талию и притянул к себе. Сжал в объятиях, в себя впечатать хотел и сам войти в нее. Чтобы не смела так разговаривать со мной и смотреть слишком дерзко! Ласки хочу. Нежности. Страсти.
— В субботу будет благотворительный вечер. Это хорошая возможность заявить, что мы снова вместе, — ослабил хват, и Ангелина просочилась сквозь мои пальцы. Оставила одного: в руках призрак, а в объятиях фантом.
— Заявим, — шепотом проговорила и ушла. Я остался с офигенным ужином — дерьмовыми пирожными.
Открыл холодильник: кастрюля с супом. Цветные детские макароны, морковочка, грудка. Половничек ведь можно? Геля даже не заметит. Еще и остатки салата. Достал, посмотрел, понюхал — с ломтиками лосося.
— Живем, — подмигнул Шреку. Я даже подъедаться готов, лишь бы дома.
Глава 17
Ангелина
— Егор, — крикнула сына, — иди обедать!
Сварила сыну любимый куриный суп с цветными макаронами. Надеюсь, этот Тимур не съест целиком. Взял моду! Вычищает холодильник. Ну, в этом есть свои плюсы — еда не пропадала. Нет, я в кухарки, прачки и уборщицы для великовозрастного дяди не нанималась: если хочет нормального взаимодействия, пусть участвует. Мой муж слишком привык к обслуживанию, даже тарелку до посудомойки донести не может. Причем не потому что ленивый бытовой инвалид, а просто привык, что за него это сделают. Этот год будет для него полным открытий. Ну или пусть к Марьяне на ужины ходит. Звонит ему, значит, продолжают общение. Вероятно, она ждала, что Тимур вернется снова разведенным человеком. Незадача вышла.
Я покрутила кольцо на безымянном пальце. Я солгала, не выбросила свое обручальное, в шкатулке лежало. Но надевать не хочу и не буду. То, что оно значило для меня — давно в прошлом, и я не хочу возвращаться в то время.
— Егор! — снова позвала. Лай и визг слышала, на меня ноль реакции.
За три дня мы освоились и разведали обстановку. Пешком. Авто-кресло только сегодня должны доставить. Мантуров так удивленно поинтересовался, почему я не опробовала машину. Совершенно не подумал, что маленького ребенка нельзя просто пристегнуть ремнем.
— Егор, Шрек, кушать! — велела обоим. «Дети» побежали на кухню. В столовой я не накрывала. Ужины при свечах в интимной обстановке остались где-то в другой жизни.
— Мамь, я какать хосю, — неожиданно объявил сын.
— Неси горшок, — поставила перед ним пиалу с сухариками.
— Неть, — нахмурился, — я в туалет. Я не маинький. Госок для маденсов! — выдал на полном серьезе. Я удивленно посмотрела на него. Что?! Господи, сколько было мучений с горшком, про унитаз вообще молчу. Егору только месяц назад окончательно убрала памперсы на ночь, а тут настоящий туалет! Что за медведь умер в нашем лесу?!
— А что случилось? — спросила с неподдельным интересом.
—
Я проконтролировала, как дело с унитазом пошло. Хорошо, что так вышло. Егор же в садик с понедельника. Мы хотели с сентября, но в частном малышковая группа собиралась с пятнадцатого августа. Я хочу выйти на работу. Правда, пока не знала, сама ли буду раскручиваться в Москве или отправлю резюме с примерами проектов в агентство. Посмотрим, но сидеть дома не собиралась. Я даже рисовать здесь не могла. Моя мастерская осталась в том же виде, словно еще вчера в ней творила, только вот вдохновения не было. Не хочу. Рисовать для меня это от души, это жизнь, а сейчас я не живу, а играю в жизнь.
Занять себя — спасение от мантуровской повседневности. Он хоть и на работе, но в доме слишком много его энергии. И воспоминаний: общих, светлых, интимных.
Эх, мне бы еще няню найти. Выходы в свет с Тимуром — это неизбежный атрибут светской жизни. Мне нужна хорошая помощница, не на полный день, скорее как палочка-выручалочка. Пока я не занималась этим вопросом.
Егор сел за стол, я рядом. Он уже хорошо кушал сам, но если начинал баловаться и никто не останавливал — еда будет везде. Не удивлюсь, если они со Шреком начнут есть из одной тарелки или даже миски.
— Да? — ответила на звонок. Номер незнакомый, а вот голос узнала.
— Ангелина, здравствуй, — у матери Тимура был очень ласковый тихий голос в прямом смысле, в в переносном его не было вообще. — Это Ольга Сергеевна.
— Здравствуйте, — сухо поздоровалась. Я оборвала связь со всеми людьми из жизни Ангелины Мантуровой, жены Тимура Викторовича. Но со мной пыталась связаться пара подруг, а вот свекровь нет. Со свекром все ясно, а с ней мы были в добрых отношениях. Ольга Сергеевна абсолютно не интересовалась моим сыном, как и ее сын, так зачем сейчас объявилась?
— Ангелина, я хотела попросить разрешения увидеться с внуком. Ты позволишь? — робко попросила.
Я молчала. Думала. Как интересно: мой сын стал нарасхват. Ведь она наверняка знала, что я родила, что ее внук существует, только пока Егора считали инвалидом, он не был никому нужен, а сейчас у всех проснулись чувства.
— А что же, Тимур не дал добро? — не сдержала иронии.
— Я посчитала, что разрешить должна именно ты.
Как любезно.
— Пожалуйста, — добавила она.
— Приезжайте вечером, часикам к пяти, — мне захотелось посмотреть на свекровь и лично спросить, не стыдно ли ей. — Егор уже проснется и будет в настроении.
Мы гуляли во дворе, когда подъехал мерседес. Ольга Сергеевна за три года не сильно изменилась. Возраст перевалил хорошо так за пятьдесят пять, но она оставалась миниатюрной милой блондинкой. Та самая маленькая собачка, которая до старости щенок. Ухоженная, в светлом брючном костюме, с профессиональной укладкой и легким дневным макияжем — ни дать ни взять жена министра. Я, вероятно, должна была стать такой же со временем. В руках большая коробка, перевязанная бантом — видимо, подарок для внука.