Не убий: Повести; На ловца и зверь бежит: Рассказы
Шрифт:
Тамара достала из сумочки помаду, провела ею по губам, поглядев в маленькое круглое зеркальце, недовольно поморщилась и уголком платочка стала подправлять волнистую линию рта. В этот момент зеркальце выскользнуло из рук и упало. Сальков быстро наклонился, чтобы его поднять, и тут, от сокрушительного удара в затылок, руки его подломились, он лицом ткнулся в землю…
— Дяденька, что с вами? Кто это вас?
Юрий пришел в себя от чьих-то робких прикосновений. Он услышал испуганные детские голоса и, с трудом открыв глаза, увидел двух белобрысых пацанов с удочками в руках. Затылок раскалывался от боли. Они подхватили его под руки и помогли сесть на
— А… где… Тамара… — сухой язык, казалось, едва помещаясь во рту, ворочался с трудом.
Светлый костюм инженера был перепачкан кровью и землей. Напуганные мальчишки прошептали, чуть не плача:
— Здесь никого нет…
Сальков закрыл глаза и услышал быстрый топот удирающих ребячьих ног.
В дежурную комнату Свердловского районного отделения милиции Сальков добрался самостоятельно. Превозмогая головокружение и сильную слабость, он написал заявление о пропаже часов «Звезда» и бумажника с остатками зарплаты…
Работники милиции несколько дней проверяли пивную на Среднем, но брюнетка там не появлялась. Постоянные обитатели заведения хорошо ее запомнили, но говорили, что видели эту женщину впервые. Материалы о нападении на Салькова потребовало Городское Управление милиции. В огромном сводчатом кабинете начальника Отдела уголовного розыска было неспокойно: за одну неделю в городе совершены два похожих разбойных нападения женщинами. Описания потерпевших говорили о том, что это разные преступницы. Ивана Бородулина ограбила высокая, плотная шатенка, Юрия Салькова — среднего роста, средней комплекции брюнетка. Конечно, можно перекрасить волосы, нарисовать на щеке «мушку», но изменить рост, полноту, размер груди… И все-таки, способ нападения не исключал того, что если это и не одна и та же преступница, то, возможно, одна шайка, действующая дерзко и чрезвычайно опасно. По городу уже поползли мрачные слухи о женщине-убийце, дивной красавице-маньячке, которая соблазняет добропорядочных мужчин, а потом хладнокровно их убивает.
Во всех отделениях милиции кипела работа по выявлению женщин, ведущих разгульный образ жизни. Были многократно проверены барыги и спекулянтки, содержательницы притонов и наркоманки, освободившиеся из заключения и впервые поставленные на учет. По приметам были проверены картотеки, изучены архивные судебные дела, материалы нераскрытых ограблений, имевших какое-то сходство с расследуемыми преступлениями.
Все безрезультатно: Шуру-Тамару не обнаружили, на памяти ветеранов сыска таких преступлений не было. Да, женщины — участницы многих краж, убийств, в группе с мужчинами, но чтобы вот так, в одиночку…
Прошла еще неделя. Под наблюдением находились все злачные места, а также сады отдыха, вокзалы, барахолка, скупочные магазины. Были раскрыты десятки краж и мошенничеств, арестованы скупщики и сбытчики краденого. В преступном мире это вызвало панику — угрозыск Ленинграда решительно взялся за наведение порядка в городе, очищая его от шпаны и блатных.
…На Андреевском рынке была обычная круговерть: волнующаяся, галдящая толпа обтекала лотки с пирамидами янтарных яблок и бархатистых, величиной с детскую головку, груш, с килограммовыми виноградными гроздьями в восковом налете и тяжелыми полосатыми ядрами блестящих арбузов. Выложенные в ряды тугие, сочные помидоры и пупырчатые, крепкие огурчики чередовались с рубиновой смородой и ароматной малиной. В мясных рядах лихо орудовали топорами крепкие парни, разделывая говяжьи и бараньи туши. Рыбное изобилие было бы неполным, если бы тут же не стоял открытый бочонок с красной икрой. По соседству пирамидкой были выложены слегка запылившиеся крабы.
Особенно шумно было в углу, где шла бойкая торговля семечками: жареные и сырые, крупные и мелкие — все нарасхват. Граненые стаканчики мелькали в руках торговцев, продающих этот популярный товар. Небольшая очередь выстроилась к веселому голубоглазому парню с соломенными волосами. Он молча улыбался, на вопросы отвечал односложно, работал с упоением.
Мешок с семечками оседал на глазах. Парень ни с кем не спорил, не противился, если какая-нибудь лихая горожанка для пробы на зубок прихватывала добрую пригоршню хрустких, с дымком, зернышек. Стаканом черпал с глубины, да рукой добавлял сверху. Отбоя от покупателей не было, рубли и полтинники не вмещались в два кармана передника. Очередь все время двигалась и вдруг застопорилась.
Широко раскрыв глаза и глядя в упор на парня, перед прилавком стояла жгучая брюнетка. Изумление от неожиданной встречи сменилось бурной радостью:
— Вася, ты?! Да куда же ты пропал?
Парень густо покраснел, бросил быстрый взгляд на любопытные лица терпеливо стоявших в очереди женщин, смущенно тронул нос закопченным пальцем и быстро сказал:
— Шурочка, я это, я. Подожди там, в сторонке. Сейчас отоварю людей и подойду.
За суетой деревенских хлопот, скоротечных рыночных воскресений парень забыл о том, месячной давности, приключении, напоминание о котором вогнало его сейчас в краску.
Месяц назад она окликнула его на набережной Невы. Вася спешил на автобус, но молодая, статная женщина так просительно и в то же время обещающе смотрела на него, что Вася мгновенно забыл о делах. Она сказала, что боится парня, который ее преследует и, наверное, ждет около квартиры. Не проводит ли ее Вася до дому, тут недалеко?.. Не колеблясь ни секунды, Вася согласился. Такая шикарная женщина, не то что надоевшие деревенские бабы, пахнувшие коровой и турнепсом, будет что вспомнить. Да еще просит защитить ее от какого-то парня! Он сразу так загордился собой, что уже был готов выполнить любую ее просьбу.
Действительно, квартира оказалась недалеко, на какой-то из линий Васильевского острова. Никто Шуру не поджидал, и она с облегчением вздохнула:
— Слава богу, никого. Заходи, Вася, в гости.
Комната в густонаселенной коммуналке была расположена рядом со входной дверью. Из кухни в конце бесконечного коридора доносились чьи-то голоса и звяканье посуды. Никем не замеченные, они зашли в Шурину комнату, небольшую, с итальянским окном. Скромное жилище: стол, три стула, шкаф, этажерка, металлическая кровать, украшенная блестящими шарами и шариками. Постель была аккуратно убрана, стол накрыт скатертью, но во всем остальном особого порядка не было: порванная салфетка на этажерке, торчащая из шкафа мятая кофта, разбросанная одежда, сваленная в кучу обувь в углу и небрежно висевшие на спинке стула брюки. Шура бросила брюки в угол и сказала, как бы между прочим:
— Брата. Приезжает редко, а вот вещи свои оставил, — она кивнула на беспорядочно сваленную в углу женскую и мужскую обувь.
Шура ловко сервировала стол: пара стопок, блюдца, вилки, сыр и колбаса, консервы, все было аккуратно разложено за несколько минут. И со словами: «Для храброго мужчины,» — водрузила в центр стола литровый графин самогона. Ее влажные блестящие глаза гипнотизировали Васю. Он, как завороженный, следил за ее руками, то и дело соскальзывая глазами на крепкую широкую спину, длинные ноги, соблазнительную грудь.