Не убоюсь я зверя
Шрифт:
— Слот говорил о каком-то расколе, — напомнил я.
— Все произошло так, как ты и предвидел. — Клото выглядела встревоженной. — Часть доминаторов перешла на сторону Триумвирата.
— Почему?
— Равновесие. — Клотильда неприязненно скривилась. — Они считают, что открытая война с Триумвиратом погубит всю планету.
— И они теперь будут воевать с нами? — обалдело закричал Танатос.
— Нет, — ответил Слот, — они просто не вмешиваются.
— И сколько же их?
— Большинство.
Я
Когда я был в Нерносе, они наверняка уже все просчитали. Я находился в Цитадели и мог спокойно перестрелять их как крыс, но ведь в будущее невозможно заглянуть.
Я был способен тогда все исправить.
— Наши дальнейшие действия? — прервав свои размышления, спросил я. — Вы ведь наверняка что-то придумали.
— Власть нужно менять, — спокойно проговорил Слот, — я давно говорил об этом, но вы меня не слушали, и вот — все закончилось катастрофой.
— Вы хотите идти в Нернос?
— Нет, мы вообще ничего не будем делать. Перебьем остатки эсбэшников и наведем на улицах порядок. Попробуем сформировать новые органы власти. Парадокс ситуации в том, что пока все доминаторы не подтвердят полномочия Триумвирата, его власть считается недействительной. Таков закон.
— Пока мы будем наводить порядок, — заявил я, — вся планета превратится в одну огромную баррикаду. Вольные стрелки уже сейчас чувствуют себя вольготно на улицах городов, очень скоро именно они будут контролировать ситуацию.
— Что ты в таком случае предлагаешь? — раздраженно спросила Клото.
— Очень скоро я буду знать, что нужно делать, — просто ответил я.
— Судя по всему, ты собираешься действовать в одиночку?
Я не ответил.
Наше замешательство было на руку Триумвирату, этого они и добивались. Им нужно время, чтобы найти того человека, ради которого они меньше чем за сутки поставили наш мир на край гибели.
Знают ли они, чем рискуют?
Скорее всего да.
Загнанный в угол дерется до последнего. Серые кардиналы понимали, что дни их власти сочтены, им не удержаться. И тут удивительная удача, они узнают, что можно все изменить. Нужно всего лишь отыскать одного-единственного человека, подчинить его себе и спрятать от посторонних глаз, а затем заставить исполнять свою волю.
Я был намерен помешать этому.
Как?
Это могло показать только время, хотя его-то как раз, возможно, уже и не было.
ГЛАВА 14
Я помогал Дэмиену
— Эй, Паромщик, тут с тобой кое-кто хочет поговорить.
Я обернулся:
— Ты о ком?
— Спускайся вниз, сам увидишь.
Я отложил портативный миномет и поспешно сбежал по винтовой лестнице на первый этаж.
— Он ждет тебя снаружи у входа, — сообщил мне Тан.
Я вышел из «Галереи».
На улице меня дожидался странный незнакомец, встреченный мною во время последнего «нарыва». Я совсем забыл о нем.
Казалось, он совершенно не изменился: все то же рубище, подпоясанное веревкой, терновый венок, но вот глаза… что-то новое появилось в его взгляде.
Тоска?
Испуг?
Нет, скорее уж печаль. Так, наверное, скорбит отзывчивый человек, видя чужое горе, хочет помочь, но не знает как. Беда неотвратима, и оттого он бесконечно несчастен.
— Зачем ты пришел? Я удивлен, что тебя до сих пор не убили.
— Они не тронут меня.
— Ты так в этом уверен? Незнакомец молча смотрел на меня.
— Ты уже выбрал себе имя?
— Нет.
— А как называют тебя люди?
— По-разному.
— Я видел, как ты что-то говорил им в одном убежище. Неужели они слушали тебя?
— Да, они слушали меня.
— И о чем же ты им говорил?
— Я говорил им о том, к чему привело жителей Земли их неверие. Они забыли, чему их учили отцы. Они растоптали свою душу, отрезали пути к спасению.
— Ты говоришь о религии? Но ведь их много.
— Вера одна и Бог тоже. Его имена не имеют значения. Ты помнишь хотя бы несколько из них?
— Нет, — признался я, — только Иисуса, но он не Бог, а Сын Божий.
— Вот видишь.
— Ты думаешь, вера спасет нас, когда все рушится, когда небо опрокидывается на голову? Посмотри по сторонам, идет война, и никому не под силу что-то исправить.
— Вы можете все исправить.
— Кто, доминаторы?
— Нет, люди.
— Люди? Банды насквозь пропитанных наркотой ублюдков? Нет, это не люди, это скот, отбросы общества, которое за тысячу лет переварило само себя.
— Ты не прав, в тебе говорит ненависть. Откуда, ответь мне, в вас столько злости?
— Злость от бессилия, — ответил я. — Кто-то однажды изменил нашу жизнь и возложил на нас особую миссию, но мы не справились, мы ее провалили.
— В том не ваша вина.
— Тогда в чем же?
— Просто так сложилось.
Я отвернулся: эта игра в слова не имела смысла.
— Зачем ты пришел?
— Чтобы предупредить.
— Предупредить?
— Что мой отец не имеет к произошедшему никакого отношения.
— О чем ты?
— О том, что случилось после… вы, кажется, называете это «нарывами».