Замри, как в далёком детстве, когда волновалось мореИ штиль превращался в бурю – ты помнишь? – на «раз-два-три».И в радостном детском хоре, как истина в долгом споре,Рождалось простое слово –«Замри»…Замри. Пусть порою сложно бывает остановиться,Прислушавшись к песне ветра, вглядевшись в глаза зари…Но всё-таки постарайся отвлечься от мыслей разных,Хотя бы на миг короткийЗамри.Замри, как в далёком детстве, когда мы иными были,Когда мир казался ярким, как мыльные пузыри,Когда мы могли услышать, как ветер листву колышетИ шепчет, срывая
голос:«Замри…»Ты помнишь? – в далёком детстве, когда волновалось море,Мы штиль превращали в бурю так просто – на «раз-два-три»…В ту пору от взгляда злого всех нас укрывало слово,Звучащее, как молитва –«Замри».
Самый бездарный лекарь
Время наденет стерильный халат, вымоет с мылом руки…Толстые стены больничных палат не пропускают звуки.В этих стенах «на отшибе» живут чьи-то сердца-калеки –Те, что поныне не смог исцелить этот никчёмный лекарь.Время, откашлявшись, скроет лицо за медицинской маской…Время способно, пожалуй, на всё, только, увы, не властноИз искалеченных чьих-то сердец вытравить боль навеки.Время всесильно. Но всё же, оно – самый беспутный лекарь.Время накинет стерильный халат на налитые плечи,И, вдоль нестройного ряда палат тихо пройдясь под вечер,Ложной надежды зажжёт огонёк в чьих-то сердцах-калеках…Время мудрее всех нас. Но оно – самый бездарный лекарь.
У Герды и Кая
У Герды и Кая одно на двоих детство,Одна на двоих боль и одно счастье,Но как быть счастливым, когда, словно кол, в сердцеВонзается лёд и мальчишеский взор застит?Ему безразличны и чужды её слёзы,И милый румянец щёк не зажжёт искрыВ его голубых глазах, в коих лишь звёздыКолючей гирляндой на глади небес виснут…Любые попытки его отогреть тщетны.Смотря на неё до обидного бесстрастноОн в сердце своём льдинку – мелкую, как щепка –Лелеет (и кажется, будто вполне счастлив).Она понимает, что внешне он всё тот же –Её до безумия близкий, смешной мальчик.Но, чувствуя мертвенный холод его кожи,С трудом подавляет в груди обертон плача…У Герды и Кая одна на двоих Вечность –Та самая, что состоит изо льда, толькоОна не дарует им звёзд на Пути Млечном,А топит их чуткие души в снегах колких.Она понимает, что внешне он всё тот же,Хоть взор его и до обидного бесстрастен.Для них предначертаны лёгкой рукой БожьейОдна на двоих боль и одно счастье.
Листопаду навстречу
Скомкан и выброшен в мусорку полдень(Может быть, и зазря…),Время бросает на радиоволныРадиоякоря;Пламенный воздух густеет и стынет –Лето идёт на спад,И по асфальту ступнями босымиШаркает листопад.Ты улыбнёшься, накинув на плечиСтаренький жёлтый плащИ поспешишь листопаду навстречу,(Боже, какая блажь!)Негу притихшего парка нарушивЦоканьем каблуков…Ветер не студит, а кутает душуВ кружево облаков,Оберегая от ранней прохладыИ от дурной молвыВаш сумасбродный союз с листопадомШорохами листвы.
Не уходи из-под ног, земля
Не уходи из-под ног, земля,Гулко разверзнувшись напоказ.Я не могу начинать с нуляЖизнь в триста двадцать какой-то раз.Пусть оглушает кварталов шумИ угасают огни, суляМне беспросветный мрак. Но прошу,Не уходи из-под ног, земля!Не становись кабалой, рассвет,Полуслепую меня не жгиКрасным лучом. Для меня что свет,Что темнота – всё одно. Ни згиЯ не могу разглядеть. И твойКаждый приход для меня – как казнь…Будь чем угодно, но кабалойНе становись даже напоказ…Не превращайся в гранит, душа,Ты ведь и так чересчур черства…Сложно решиться на новый шагК свету. И сложно найти слова,Чтобы помочь тебе вновь ожить,В тысячный раз научив дышать.Нитями раны свои зашив,Не превращайся в гранит, душа…Не отвернись от меня, Господь!Знаю, что много грехов за мной –Ими испачкавшуюся плотьЯ никогда не отмою, ноТех испытаний, что шлёт судьбаМне в одиночку не побороть.Я не железная. Я слаба.Не отвернись от меня, Господь…
Слова-беспризорники
Под полинявшим от времени зонтикомЖмутся друг к другу слова-беспризорники.Видишь? – их тонкие крылья с заплаткамиМокнут и пачкаются под осадками.И, неприкаянно, будто бы призраки,Ищут слова хоть какие-то признакиЖизни в лице, промелькнувшем нечаянноВ спешке минут, в хороводе случайностей.Всё здесь случайно и непредсказуемо,В воздухе запах дождя и безумия,А под промокшим насквозь старым зонтикомБродят по лужам слова-беспризорники.В них, недосказанных и недописанных,Переплетаются правда и вымысел –Нитями яркими, вспышками краткими –Словно узоры на крыльях с заплатками.Под полинявшим от времени зонтикомНа ночь укрылись слова-беспризорники,Чтобы успели как следует высохнутьКрылья с узором из правды и вымысла.
Под сердцем
И заплакать бы, да в глазах горячо и сухо,Будто сердце зацементировалось, застыло.Каждый день зарекаешься, глупая, верить слухам,На нелепые оправдания тратишь силы…И вдохнуть бы, да отчего-то густеет воздух,Становясь для тебя немыслимо ядовитым…Каждый день, выходя на балкон, ты считаешь звёзды,Ту единственную боясь упустить из вида.Смотришь ввысь – след её простыл. Только мгла ночнаяЖжёт глаза, методично в них насыпая перца.Не ищи в небесах её, глупая… Ты ведь знаешь,Что она обрела приют у тебя под сердцем,И пульсирует – слышишь? – мелкой и частой дробью;Как заботливый лекарь, наносит бальзам на раны,Отмывает твоё нутро от засохшей кровиСветом, льющимся, как вода, сквозь вуаль тумана.И беречь бы тебе её, как зеницу ока,Укрывая от ветра и от недобрых взглядов,Точно так же, как ночь фиолетовой поволокойУкрывает дома, переулки и автострады.Попытайся вдохнуть полной грудью остывший воздухИ живи, каждый выдох и вдох измеряя в герцах;Ведь когда поутру угасают на небе звёзды,Продолжает светить та, что у тебя под сердцем.
Холод
Холод чужих квартир, холод случайных фраз…Этот безликий мир скоро забудет нас.Холод подъездных стен греет бродячих псов;В холод моих колен смело нырнёшь лицом,Словно седой Нептун в синюю гладь морей…Но я тебя уже вряд ли смогу согреть.Я как январский луч солнечного тепла –
