(Не)уязвимый
Шрифт:
Общения при замкнутой натуре хватало, причём отстранённо-дружеского, иного Рид и не искал: приятнее было наблюдать за другими, а не вариться в гуще событий.
Единственное, что омрачало удовлетворение жизнью, так это сны – появились несколько месяцев назад: повторяющийся сюжет не то кошмарного, не то эротического содержания, где Рида схватил сзади и лапает какой-то бугай. При том что Рид не отличался малым ростом и на растиражированный в сети образ тщедушных вионцев не походил от слова «совсем».
Сызмальства работавший над самоконтролем Рид меньше всего любил чувство беспомощности, потому определился, что его ночные грёзы
Всё это явно имело какое-то отношение к происхождению Рида, но ни ресурсов, ни желания выяснять причину безобразий у него не было: как начались, так и пройдут. Скорее всего.
В среднем ночи Рида проходили спокойно и совершенно без снов – или он, как и многие люди, просто забывал их после пробуждения.
Приняв ежевечерний душ, Рид направился в казарму: обычно медлил до самого отбоя, слоняясь по постепенно пустеющим коридорам станции; ему нравилось наблюдать, как замедляется течение жизни. А ещё не нравилось отсутствие загородок в общей душевой.
– Эй, Шарп, у тебя есть персональное гнёздышко? – К неудовольствию Рида, Лазовски выделили койку напротив, чем новичок не преминул воспользоваться. – Пригласишь?
– Валяй, – скривился Рид, смерив назойливого человека презрительным взглядом. – Но я сверху.
Энтузиазм Лазовски угас вместе с улыбкой, а Рид, наградив его презрительной усмешкой, проскользнул через полог из покрывал на своё лежбище. Он давно понял, что в глазах людей выглядит довольно привлекательно, больше в плане телосложения, хотя и лицо тоже вряд ли отталкивало – черты были вполне правильными. Из существенных различий во внешности имелись только росшие на шее волосы, справляться с которыми помогала частая для всех военных стрижка, заодно скрывавшая и лёгкую волнистость шевелюры.
При всей спортивности облику Рида однозначно не хватало брутальности, но большинство охочих до его задницы обычно сразу сливалось после банального предложения поменяться ролями: никто подставляться не планировал. А Рид веселился над тем, что порой его на уровне подсознания воспринимали за девушку – те, кого он мог без особого напряга отправить в нокаут несильным ударом.
Да и существовало ли на самом деле явление, противоположное ксенофобии – ксенофилия? Рид не вникал в суть проблемы просто потому, что лично у него никаких проблем не было: после уверенного отказа никто дальше не настаивал, а скабрёзные шуточки – норма для преимущественно мужского коллектива. Избыточная концентрация тестостерона, постоянный стресс – и не такое услышишь. Да и увидишь тоже, романы на «Сигме» регулярно начинались, иногда даже складывались постоянные пары – полковник Юргенс по возможности выделял им двухместные каюты, но по негласным правилам нужно было продержаться вместе минимум полгода.
Рид вяло и по ситуации остроумно огрызался, если слышал поддёвки и замечал сальные взгляды – общие душевые тому способствовали, – но сослуживцы давно уже всё уяснили и поднимали тему забавы ради. Касались намёки не только его, но и тех, кого условно относили к красавчикам. Вероятно, ещё потому, что на «Сигме» на десять мужчин приходилась одна женщина, и надоедать представительницам прекрасного и драгоценного человеческого пола было чревато, а Рид по-прежнему входил в число самых молодых – в отличие от большинства, поступил на станцию сразу после академии.
В действительности, несмотря на максимально схожую физиологию, люди в сексуальном плане Рида не волновали абсолютно – не было отвращения, безразличие. Ещё в академии Рид в порядке экспериментов по сближению братских рас пытался встречаться с проявлявшими симпатии сокурсниками мужского пола, но ничего путного не выходило. Хотя Рид не мог сказать, что плохо относился к любовникам. Среди желающих были и немногочисленные для военной среды курсантки, но у вионцев само понятие «женщина» отсутствовало, потому на секс с девушкой решиться было вовсе дико. В итоге Рида в основном воспринимали как убеждённого гея, что было далеко от истины. Кто-то считал, что Рид асексуал, но и это не отражало настоящее положение вещей, ведь вионец в теории и не должен был испытывать влечение к людям.
Встроенные на генетическом уровне установки о полах не мешали Риду любить свою приёмную маму: регулярно записывал ей сообщения, как живёт и служит – знал, что она переживает, – но это являлось привязанностью другого толка.
Никакого травмирующего опыта от секса Рид в итоге не получил – с разными людьми, в разных позициях, – но так и не сумел получить хоть какое-то удовольствие. Неловкость после первых разов не исчезала, посторонние запахи мешали сосредоточиться, а извечное желание партнёров произвести на Рида впечатление и вовсе раздражало. Возбуждался он долго, но не от действий любовников – лишь от своих собственных, – фрикции казались бессмысленными, а анальный секс в пассивной роли вообще мог обернуться мукой: видимо, необходимые для наслаждения рецепторы, как у мужчин, у него отсутствовали.
Даже в одиночку, лаская себя, было лучше, но и в этом занятии Рид не усердствовал, прекрасно обходясь без самоудовлетворения не месяцами – годами. Секс его вообще не интересовал, в нём не было смысла.
Пока не появились сны – Рид уже подумывал, что они стали приходить как раз из-за длительного воздержания и тотального отсутствия выхода сексуальной энергии, но ночные сеансы в санузле или в душе никак не влияли на периодичность кошмаров.
Конечно, оставался вариант найти себе соплеменника – если медики классифицировали пол Рида правильно, то он являлся дарующим, то есть тем, кто в теории может родить ребёнка. Значит, ему был нужен зачинающий – второй вионский пол. Сама идея беременности казалась такой же дичью, как и секс с женщиной, но если регулярная половая жизнь является залогом здоровья, то почему бы, собственно, её не организовать?
Увы, идея имела и существенные минусы, поскольку мимолётные встречи с вионцами в космопортах и на перевалочных базах провоцировали скорее отторжение, даже брезгливость: что-то животное и бесконечно далёкое от самой сути Рида виделось в условно похожих на людей гуманоидах. Это делало невозможным дальнейшие мысли о поисках любовника среди фактически дикарей, с которыми в лучшем случае удастся найти общий язык в постели. И то Рид не без оснований сомневался, поскольку наяву шкафоподобные бородатые зачинающие вызывали совсем не восхищение и возбуждение, как предполагалось природой. Лишь во сне Рид был готов на всё ради члена одного из них, что немало раздражало.