Не валяй дурака, Америка…
Шрифт:
Накрутив себя таким образом, я решительно распахнул тяжёлую дверь и шагнул внутрь…
* * *
Да… Это не Собор Парижской Богоматери… Боюсь, что даже какой-нибудь костёл в польской глубинке может дать фору убранству этой церковной лавки. Хотя всё как положено. Лавочки для верующих ровными рядами… Католики же не могут стоя слушать органную музыку и пение хора мальчиков. Натура не позволяет…
Тишина… Тусклый свет, распятие Христа на дальней стене. Стол с подсвечниками, трибуна, видимо для священника… Всё, как надо…
Хотя я старался передвигаться тихо, но мне казалось, что мои шаги гулко раздаются по всему помещению… И куда спрятался пастор? Или как тут его называют прихожане?
Я шёл прямо по главному проходу в сторону распятия. Осенить себя крестным знамением я даже и не подумал. Во-первых: Я из православной страны, и хрен его божью маму знает, можно ли тут креститься с права налево, а не слева направо. Ну а во-вторых: Когда я был пионером, нам говорили, что бога нет. Да и я, когда умер, не встречался там ни с богом, ни с его наместниками ангелами-архангелами. Так что по моему мнению — все эти ритуалы, придуманные когда-то людьми, не несут под собой никакой разумной смысловой нагрузки. А если я когда-нибудь встречусь с тем, что принято называть божеством, то у меня есть к нему парочка вопросов на разные темы.
* * *
Знакомая толстая рожа прохиндея-священника появилась из какой-то боковой комнаты справа от распятия. Он посмотрел на меня неузнавающим взглядом и поинтересовался:
— А вы кто такой?
— Святой отец! — обратился я к нему, но он меня перебил.
— Ко мне надо обращаться «преподобный отец»
«Да мне пофиг» — буркнул я про себя, а вслух сказал:
— Преподобный отец Джозеф! Мне к Вам посоветовал обратиться один человек. На месте сгоревшего дома, я кое-что нашёл. Не могли бы Вы на это взглянуть.
После этих моих слов на жирном лице католического священника буквально за мгновение сменилось несколько масок. Интерес, испуг, узнавание, слащавая доброжелательность…
— Что ты там нашёл, сын мой?
«Я ни хрена не твой сын, тварь жирная»…
— Вот посмотрите! — я приблизился к нему поближе, так сказать «на расстояние удара» и протянул руку с кожаным мешочком.
— Что это?
— Это я нашёл на том участке, который Вы хотели забрать у вдовы Смит…
— Я хотел помочь ей… — невинно проговорил Джозеф.
— Ну, я не спорю.
Он взял у меня из рук мешочек и потянул завязки… На ладонь ему высыпалось несколько смятых комочков золота.
— Что это? — снова подал голос католический лицемер.
— А это золотые зубы, которые немецкие изверги выдёргивали у бедных евреев, перед тем, как сжечь их в крематории. Кстати, католическая церковь и даже сам Папа Римский благосклонно относились к этому делу.
— Вы не правы, Ватикан был нейтрален в годы Второй мировой войны…
— Да мне по фиг! — сказал я по-русски и воткнул в тушку священника любимый нож Лолиты.
Я помню, как она метко его метала в наших недругов. Надеюсь, что и я не промахнулся, целясь в греховное и продажное сердце этого гада. А священник выпучил глаза и беззвучно открывал рот, как выброшенная не берег рыба. Он упал передо мною на колени и протянул руку в мою сторону… Я выдернул нож из его тела, и снова нанёс
Никогда раньше мне не приходилась делать самому «Колумбийский галстук», и когда я закончил творить это безобразие, то мои руки все были в крови… Ничего. У них тут где-то должна быть ёмкость со «святой водой». Отмоюсь…
Я высыпал в разинутый рот трупа остатки золотых зубов из мешочка. Как говорится: «Нехай эта гнида подавится ими!»
* * *
Жизнь не была ему к лицу, и он пошёл на суд к Творцу.
Пришёл он к первому Лицу, состроив из себя овцу,
Но там свели конец к концу, и в ад путёвку молодцу.
Там в ванне жидкого свинца он и плескался без конца…
* * *
Что я ощущал при этом? Да, ничего особенного, в сущности. Спокойствие… Умиротворение… Удовлетворение от честно выполненного долга.
Я тщательно отмыл руки и нож в какой-то позолоченной лохани, а потом вышел из этого вертепа, аккуратно прикрыв за собой дверь.
В голове снова запульсировало. Мария так и не обработала мне рану на затылке. Не думаю, что там прямо-таки рана. Мозги же не вытекают. А содранная кожа прирастёт и зарастёт. Слышал, что тут в Америке во времена ковбоев, пуляющих во все стороны из своих кольтов, были случаи, что человек, с которого заживо сняли скальп, выживал. Некрасиво, но что поделать… Ну, значит и мне не грозит ничего страшного. Заживёт, как-нибудь…
Дорога до больницы прошла безо всяких инцидентов. Я сел в машину и задумался. А куда теперь?
То, что в этом городке мне больше делать нечего — это факт. А ещё лучше свалить вообще подальше от этого штата… Но вот только куда? В какую сторону? «Коня» придётся поменять. Эта машина уже засветилась. И если меня привяжут к убийствам в городе Колумбия, штат Миссури, то искать в первую очередь будут именно эту машинку. Жаль. Я привык уже к ней. И нареканий она у меня по дороге никаких не вызывала.
Я спокойно выехал из города. Изначально взял направление на Сент-Луис. Я же сообщил медсестре в больнице, что у меня дела в Нью-Йорке. А через Сент-Луис дорога наиболее прямая. Им же не придёт в голову, что я не буду экономить на бензине и поеду совершенно по другому маршруту… И не в Нью-Йорк, и даже не в Сент-Луис, и вообще не в ту сторону…
Выехав из города я немного попилил по прямой, а потом, руководствуясь картой и дорожными указателями стал забирать немного левее. Дорог тут много разных. Есть и получше, есть и похуже. А у меня типа внедорожник. Так что мне фиолетово по каким дорогам ехать. Бензина пока под завязку. И к утру я планирую быть если не в Северной Дакоте, то хотя бы в Южной. А может и в Небраске или даже в Вайоминге… Мне же пофиг. У меня девиз такой по жизни: «Нас никому не сбить с пути! Нам всё равно куда идти!».