Не верь никому
Шрифт:
– До встречи, – радушно отозвался доктор, не заметив перемен в моем настроении.
Психиатрическая больница встретила меня высоким серым бетонным забором с колючей проволокой, мрачной атмосферой, присущей таким местам и пропускным пунктом с неприветливым хмурым охранником.
– К кому? – строго спросил он.
– К доктору Озерцову, –
– Паспорт, – исподлобья глядя на меня, коротко продолжил мужчина.
Порадовавшись тому, что постоянно ношу в сумке документы, протянула ему бордовую книжицу. Быстро сравнив фотографию с оригиналом, охранник начал записывать мои данные в большую тетрадь.
– Проходите, – через минуту кивнул он.
– А паспорт? – нерешительно спросила я.
– На выходе получишь, – ответил он и отвернулся от меня, давая понять, что наш разговор окончен.
Хотелось развернуться и уйти домой прямо сейчас, но это выглядело бы по меньшей мере странно, поэтому я, собрав волю в кулак, прошла через вращающийся турникет.
Территория на удивление оказалась больше похожей на парк или сквер. По правой стороне стройными рядами тянулись кирпичные корпуса больницы, по левой – росли деревья насколько хватало обзора, среди которых мелькали еще несколько одноэтажных строений. По центру всего этого великолепия тянулась длинная аллея. Только скамеечек не хватало для полного сходства с каким-нибудь городским местом отдыха.
Но все-таки атмосфера здесь была иная. Какая-то пугающая. Небо заволокло темными тучами, дул пронзительный, слишком холодный для июньского дня, ветер и вокруг не было ни единой души. Над корпусами с карканьем пролетела стая воронов, и мне стало не по себе. Надеюсь, мой сон не станет вещим, и после консультации я спокойно уйду домой к мужу и сыну.
Я представила себе, как в этих зданиях в палатах с мягкими стенами сидят люди в смирительных рубашках, как лежат, привязанные к кроватям, буйнопомешанные. Ужас сковал меня изнутри. А ведь еще бывают такие страшные вещи, как лечение электрошоком, уколы транквилизаторов и лоботомия. В итоге я сама напугала себя до такой степени, что хотелось сбежать. Но к счастью, в этот момент увидела табличку с нужным мне номером.
Третий корпус оказался четвертым зданием с правой стороны. Как только я вошла внутрь в нос мне тут же ударил неповторимый и знакомый с детства запах больниц, который невозможно перепутать ни с каким другим. «Аромат» хлорки переплетался с «благоуханьем» стерильных бинтов и еще чего-то непонятного. Чувство тоски, безнадежности и какой-то пустоты окутало меня с головой. В этом здании хотелось не лечится, а умереть. Почему в государственных больницах всегда такая ужасная атмосфера? Это был риторический вопрос, но он немного отвлек меня от собственных неприятных ощущений.
Здесь на входе я никого не встретила. Даже пост медсестры оказался пустым. Хотя чего тут удивляться: через высоченный забор с колючей проволокой и проходную с бдительным охранником вряд ли кто-то сможет проникнуть. Ни сюда, ни отсюда. Идя по выцветшему, местами стертому до дыр линолеуму, я искала нужную мне дверь кабинета. В глаза бросались обшарпанные стены с облупившейся грязно-зеленой краской. Все здесь было пропитано безысходностью и отчаянием. И снова мне не встретилось ни одного человека. Наконец я нашла кабинет с криво прибитой цифрой девять и аккуратно постучалась.
– Да, да, входите! – раздался знакомый по телефонному разговору доброжелательный голос.
Открыв дверь, я неуверенно прошла в кабинет и остановилась посредине.
Кабинет ничем не отличался от того, в котором сидел наш районный терапевт. Стол, заваленный бумагами, два стула, окна за вертикальными пожелтевшими от времени жалюзи, высокий узкий шкаф с полками забитыми книгами и пухлыми бумажными папками и потрепанная, местами кушетка. В некоторых местах она была порвана и наружу торчал поролон.
– Проходите вот сюда, на стульчик, – с улыбкой указал мне доктор на место напротив себя, отвлекая от созерцания безликой обстановки.
Конец ознакомительного фрагмента.