(Не) верные
Шрифт:
Но руки чешутся.
ГЛАВА 13
ВИКА
Суки всегда остаются суками. Будь они в системе или вне ее. Я это поняла давно и никаких иллюзий уже не питала, но сейчас меня буквально плющит во все стороны. Отказать мне в свидании — это вверх идиотизма, я родственница, а меня отфутболивают как не пойми что.
Словно я не заслуживаю видеть своего родного брата. С какой стати вообще?
Причем каждый раз отговорки абсолютно дебильные, но от этого они не бесят
Звонить Сереже я не стала, просто не посчитала нужным, ведь я и так в состоянии поднять всех на уши, чтобы увидеть брата. Вопрос в другом, почему моя мать допущена, а я нет. В чем принципиальная разница?
Пишите следователю прошение. А не пойти ли следователю в пешее эротическое? Я таких прошений написала три, а воз и ныне там. Вот почему я решаю прийти к этому заднеприводному лично и спросить, почему я вдруг впала ему в немилость.
Еще на КПП меня тормозит молодой и борзый:
—Вы к кому?
Я снимаю солнцезащитные очки и всматриваюсь в холеное лицо явно заплывшего жиром представителя власти. Ему бы пару кругов сделать, чтобы в форму себя привести, а то даже догнать преступника в случае его побега не сможет.
—К следователю Артемову, — стараюсь говорить ровно, но внутри эмоции выплескиваются.
Парень начинает скалиться. Осматривает меня скрупулезно, словно я предмет и не замечаю такого интереса. В глазах прямо искрит совсем другой интерес, который чувствуется на коже грязными разводами.
Я понимаю, что красива, и знаю, как могу воздействовать на людей, но пользуюсь этим не часто.
—Вы записаны?
—Нет, не записана, я по личному вопросу, — перевожу внимательный взгляд с него на обшарпанную стену — это куда интереснее.
Чувствую, меня ждут очень интересные беседы.
—Личные вопросы решают не в рабочее время, госпожа…— он наклоняется ко мне, нарушая личное пространство. Мерзость.
—Вострова Виктория Игоревна меня зовут, и я попаду к следователю так или иначе. Советую Вам, не представившийся…младший лейтенант, иметь это в виду и упростить себе рабочий день, — грубо отвечаю ему, делая шаг назад, таким образом образуя между нами буферную зону. —Просто на всякий случай, чтобы потом не было проблем. У вас.
Я очень хорошо понимаю, что он за человек. С отцом на работу часто ходила, изучила людей вдоль и поперек, а мой папа этому способствовал.
Он сальный во всех смыслах этого слова, но сюда другого и не поставили бы.
—Ты мне угрожаешь, сучка?
—Епифанцев, рот закрыл и пропустил даму, быстро.
Голос из-за спины не просто кажется мне знакомым, это практически родной голос, от которого мои коленки подкашиваются. Я намертво цепляюсь скрюченными пальцами в собственную сумку и стою изваянием, пока слышатся тяжелые шаги, и рядом не оказывается Леша. Мой спецназ.
Если бы можно было просто исчезнуть
—Хотя нет, теперь открыл свой грязный рот и извинился. А то я случайно уроню на тебя свой кулак. Чисто случайно. И дай-ка подумать, дважды уроню.
Епифанцев становится бледнее стены, моментально меняется в выражении. Как на лице за секунды могут появится зачатки интеллекта, стоит только получить пистон?
—Извините.
—Извините, пожалуйста, Виктория Игоревна. Я повел себя как чмо. Офицерам такое не к лицу, — поправляет его Леша, после чего щелкает пальцами, чтобы привлечь внимание залипшего взглядом на полу парня. Мда. Он явно боится его. И даже больше, потерял способность разговаривать.
—Я жду, — грубо летит вдогонку.
Все это Епифанцев повторяет, сбиваясь с ритма, глотая буквы. Но в итоге я получаю извинения, на которые никак не реагирую.
Леша обхватывает меня за локоть и проходит через железные ставни-парапеты.
Растерянный взгляд замирает на его темной коже, что на моей сметанной смотрится как капля шоколада в молоке. По телу проходится предательская дрожь, которую я стараюсь глушить, но по итогу…ничего не выходит.
Нет, я отказываюсь верить, что мы снова сталкиваемся. Снова две разные вселенные, только меня опять откинет куда подальше или расплющит к чертям собачьим.
—Ты извини, тут обычно нормальных не ставят, — говорит мой спецназ, когда мы отходим достаточно далеко от КПП. Разворачивается и смотрит на меня не моргая.
Пока я пытаюсь в очередной раз собрать себя до кучи. Но рассматриваю его мужественное, пусть и помятое, лицо. Очевидно, он не спал, а еще точно пил. Ведь вместе с запахом одеколона я слышу пары алкоголя.
Интересно почему?
Не заливал же он горе?
Ты сильно высокого о себе мнения, Вика.
—Спасибо, — опускаю взгляд на свои дрожащие руки. Что мне сейчас говорить? Как себя с ним вести? После вчерашнего и вообще? Кажется, грудную клетку на части разорвет от давления.
—Какими судьбами сюда, Вика?— он приподнимает мое лицо за подбородок, и я изо всех сил пытаюсь сдержаться, чтобы не расплакаться.
Не понимаю почему, но сейчас тянет сильнее всего.
Мой спецназ смотрит, изучает, руку от подбородка не отводит, чем только сильнее толкает меня в зыбучие пески. Я отчаянно борюсь сама с собой, чтобы не расплакаться или не выложить ему все как есть, тем самым подтолкнув себя к истерике. Почему бы и нет? Я на грани.
Но дышу часто и глубоко, стараясь еще и не утонуть во взгляде карих глаз, обещавших мне так много буквально пару дней назад.
Отрубающих от сказок вчера.
Защищающих сейчас от всего… кажется, что от всего. Но по факту, лишь сильнее заставляющих меня тонуть в запретных желаниях. В том, что даже в теории мерзко, а на практике и подавно.