Не верой единой

Гвоздев Михаил Сергеевич

– Думала меня обмануть? – сквозь едкий смех злобно выдавил вошедший.

Глава 5

Свежий морозный воздух ударил в лицо, от чего щеки сразу защипало, а от яркого дневного света Игорь зажмурился. Быстро закрыл руками в жестких брезентовых варежках лицо. Те нестерпимо пахли машинным маслом, да еще и неприятно карябали кожу. Странный стук отчетливо слышался где-то рядом, словно биение собственного сердца. Хотя так громко звучать оно не может, похоже, что это стучит сердце города. Игорь проморгался, привыкая к дневному

свету, и осмотрелся. Сзади по-прежнему находились огромные ворота с дверью, через которые мужчина вышел. Подергал ручку, но дверь оказалась намертво запертой. Сами ворота с этой стороны выглядели иначе – зеленая поблекшая краска, местами потертая, а где-то и осыпавшаяся, выглядела, словно чешуя рыбы.

Само здание тоже было другим: кирпич оказался светлым, а вовсе не красным. «А где проходная? А почему день и … зима?» Игорь окинул удивленным взглядом здание завода, помотал головой и поспешил в город.

Его взгляду предстала большая и широкая, почти безлюдная заснеженная улица. Серые здания, как правило, пятиэтажные, стояли всюду. Некоторые выглядели, как скелеты, так как оказались полуразрушенными, другие превратились в груду кирпичей. Тут и там виднелись искорёженные металлические кровати и другая мебель. На дороге лежали большие свертки. Прохожие в темных, непонятного вида одеждах устало плелись с опущенными головами. Невозможно было сказать, какого они пола, так как выглядели похожими друг на друга. Обмотанные тряпками, они казались бесформенными. Тут и там на мостовой виднелись широкие ямы – воронки.

Игорь смотрел на все это широко открытыми глазами. Казалось, будто он попал в хронику военных лет. Причем смотрел ее в кинотеатре 3D. С одной стороны, все происходило совсем рядом, но с другой, не имело никакого отношения к нему.

Вдруг он увидел, что человек, который шел метрах в двадцати впереди и левее Игоря, вдруг начал двигаться неуверенно, сильно шатаясь, словно попал под внезапный шквальный ветер. Через некоторое время он упал, сначала на колени, потом растянулся во весь рост и затих. Игорь тут же сделал несколько шагов в его направлении, но остановился. Следом за этим несчастным шел еще один мужчина, поэтому Игорь логично предположил, что тому будет проще прийти на помощь несчастному. Однако он даже не остановился, а, не замедляя шага, обошел его и поплелся, покачиваясь, дальше.

– Как? – в сердцах выкрикнул Игорь, после чего бегом направился к лежащему. Холода он уже не чувствовал, лишь одно желание сейчас билось в висках: только бы успеть прийти на помощь. Подскочив к нему, мужчина встал на колени и начал трясти лежащего. Им оказался мужчина лет 40. Давно небритое лицо, обмотанное куском черной тряпки, было спокойным. Мертвенно спокойным. Больше не прикасаясь к телу, Игорь вскочил. Здесь помощь уже была бесполезной. В нескольких метрах от трупа, там, где он думал, что лежит сверток, оказался еще один человек. Да все вокруг было усыпано телами. Любая черная точка, любой запорошенный снегом бугорок, если приглядеться, был трупом.

Руки сами потянулись к лицу, закрыв его от этого ужаса. Игорь поднял глаза к небу. Нет, солнца не было видно, все небо оказалось перекрыто черными надутыми громадными мешками или шарами, которые висели на тросах. У него не было времени их рассматривать. Это грустное рождественское небо из неизвестной и печальной сказки.

– Вспомнил, – прохрипел он, – это аэростаты.

На столбе рядом находился репродуктор и чинно, степенно отбивал такт. Теперь понятно, откуда берется странный звук. Это метроном.

Все здесь было, словно альтернативная реальность. Ужасная, мрачная, страшная.

Игорь оглянулся. Сзади по-прежнему величественно возвышалось здание завода, цех, из которого он вышел, за ним виднелись и другие, местами разрушенные постройки. По всему было ясно, что оказался он в промышленном районе блокадного Ленинграда. Чтобы попасть в жилую зону, нужно пройти площадь. Никаких заборов и постов охраны. Странно, конечно, возможно, это сделано специально, чтобы не вызывать подозрения. Хотя забор, похоже, тут был, его развалины кое-где виднелись из-под снега.

– А куда идти-то? – вдруг мелькнула запоздалая мысль. – Ничего себе, я забыл, куда двигаться.

Он крутился на месте, озираясь по сторонам. Пойти назад и переспросить, что ли? Так там же заперто…

– Ай! – раздался короткий женский крик где-то неподалеку.

Мужчина вздрогнул и настороженно посмотрел в сторону звука. Там разглядел человека в черном легком пальто и красном берете. В мгновение ока он сорвался с места и рванул на помощь. Возле полуразрушенного дома на перекрестке лежала женщина, она странно тряслась и вовсе не звала на помощь, не пыталась даже встать, хотя обессилевшей не выглядела. Мужчина подбежал к ней и наклонился. Она лежала на спине и смеялась. Симпатичное личико с выразительными светлыми глазами не было испуганным. Девушка просто лежала и смеялась, сдувая с лица локоны рыжих волос.

– Простите, вам нужна помощь? – спросил Игорь и протянул руку.

Она перестала смеяться и серьезно посмотрела на мужчину, затем проговорила грустно и обреченно.

– Я человек потерянный, подверженный многим порокам! – Ее глаза сверкнули.

Игорь ошарашенно сделал шаг назад, всматриваясь в лицо девушки. Он пытался понять смысл сказанного. Фраза была знакомой, но вспомнить автора не сразу удалось.

– Островский? – неуверенно произнес он.

Девушка снова улыбнулась.

– «Воспитанница», если быть уж совсем точной, – весело проговорила она и протянула руку в черных перчатках. – Да помогите же мне встать, мужчина, пока я не примерзла ко льду и не отморозила себе все, что можно.

Игорь немедленно помог ей подняться. Девушка оказалась высокой – почти вровень с ним, а это метр восемьдесят – и очень стройной. Даже, можно сказать, чересчур, модельной внешности, вернее, худобы. Поднявшись, она принялась отряхиваться от прилипшего снега.

– Простите, а что это было? – все же не выдержав, осторожно спросил Игорь.

Та перестала смахивать снег с пальто, выпрямилась и, поежившись, потерла ладонями плечи.

– Холодно, быстрей домой надо, согреться, хотя там тоже нежарко. Что вы имеете в виду? А, мой странный смех.

Она призадумалась, вспоминая что-то, то и дело поглядывая в сторону домов, явно показывая, что ей нужно идти.

– Дело в том, что я каждый день тут хожу и никогда не падала, а на этом месте, знаете ли, постоянно кто-то растягивался. Значит, я не такая, как все. И вот как раз думала об этом и упала. И так смешно стало почему-то. Простите, я вас напугала, наверное? Это нервное истощение, видимо, сказывается.