Не верьте в аиста
Шрифт:
Кашис чувствовал себя окончательно разбитым. Он посмотрел на часы на стене, уже в который раз сверил со своими. Напрасные надежды — время неумолимо шло вперед, а майор все еще говорил.
Чтобы как-то скрыть нервозность и отвлечься, подполковник принялся рисовать в своем блокноте чертиков, разных человечков, в которых при желании можно было узнать кое-кого из членов его семьи. Затем Кашис нарисовал свой дом на Взморье, на улице Коку.
С тем же успехом это мог быть и дом любого из соседей, потому что издали все эти утопавшие в зелени дачи на тихой юрмалской улочке выглядели одинаково. За исключением двухэтажного дома Курсисов, все они были выстроены в первые послевоенные годы, когда недостаток стройматериалов сильно ограничивал фантазию. Поэтому индивидуальность их владельцев находила наиболее яркое выражение в планировке сада.
За калиткой, на которой прибита дощечка с надписью «Р. и Э. Кашис», лежал небольшой, но любовно ухоженный участок — цветочные клумбы и площадка со столом для настольного тенниса и сеткой для игры в бадминтон. Собачья конура с цепью была пуста. Ее обитатель, крупная черная овчарка Чомбе, чей добродушный нрав был хорошо известен окрестной ребятне, бегал вдоль забора и не сводил глаз с мальчишек, игравших посреди улицы в «пуговицы».
Подымая тучи пыли, мимо проехало грузовое такси и остановилось у соседнего дома. Там шофера уже поджидала хозяйка — толстая старуха, которая тут же начала с поразительной ловкостью подавать сложенные штабелем ящики с яблоками и сливами. Этот двухэтажный дом за высоким глухим забором, выстроенный в манере популярной у богачей двадцатых годов, — с башенками, балкончиками и несколькими верандами, когда-то принадлежал торговцу рыбой Курсису, но после смерти хозяина пришел в запустение и почти необитаем. Вдова торговца при всей своей легендарной страсти к стяжательству не сдавала комнат дачникам. Свой отказ она мотивировала всякий раз по-новому — одним говорила, что не выносит шума, другим доказывала, что стоимость украденных дачниками плодов и ягод превосходит сумму арендной платы за комнату, третьим отказывала из страха перед клопами, которых могут занести постояльцы. Но у соседей было свое объяснение — поговаривали, что у старухи припрятаны драгоценности и она боится ограбления. Сама вдова не старалась опровергать подобные слухи. Ей даже льстило прозвище — «бриллиантовая старуха». Пусть люди знают, как покойный супруг обожал свою половину.
С улицы было видно лишь одно окно первого этажа, издали напоминавшее витрину выставки кактусов. Растения были чрезвычайно крупные, усеянные шипами.
К воротам фруктового сада приближалась странная пара. Красивая девушка лет двадцати, сотворившая над своей внешностью, кажется, все возможное для того, чтобы лишить ее привлекательности. По-мальчишески короткие темные волосы; в обтяжку джинсы со скачущим мустангом на соответствующем месте; ярко красная майка; деревянный кулон на цепочке, похожий на помесь гиперболического скорпиона и божьей коровки.
Спутник ее был лет на десять постарше, но также крикливо одет.
Они остановились, закурили. Сигарету с фильтром девушка вставила в длинный мундштук и двинулась непринужденной походкой дальше, намереваясь войти в сад. Но тетушка Курсис загородила собой калитку и грубо спросила:
— Что надо?
Ингриду это не смутило. Выпустив клуб дыма, она любезно предложила:
— Хотите, мы вам поможем с погрузкой? При такой жарище да в ваши годы можно в два счета нажить… — не вспомнив подходящей к случаю болезни, она осеклась на полуслове.
— Брось запугивать добрую женщину, — моментально пришел ей на помощь Петер. — Просто возьмем да побросаем ящики в кузов!
— Нет, нет, нет! Сюда вы не войдете! — замахала руками хозяйка и захлопнула калитку. Потом спохватилась и крикнула из-за забора: — Спасибо вам! Спасибо!
— А может, сдадите нам комнатку? — с надеждой в голосе спросила девушка. Ей пришлось почти кричать, потому что неумолимая спина хозяйки быстро удалялась. — Всего на две недели! Мы не станем торговаться…
— Зря стараетесь, — ухмыльнулся шофер грузовика. — Старуха меня тоже через порог не пускает. А я вот уже третью осень валандаюсь с ее урожаем… — он презрительно сплюнул. — Дрожит за свои брильянты.
— Ладно, Ингрида, — спутник девушки оглянулся по сторонам. — Попытаем счастья у соседей.
— У Кашиса из милиции?.. — подсказал всезнающий шофер. — Там, конечно, лишний рублик был бы кстати, на казенную зарплату строить дом, сами понимаете… Только навряд ли — по должности ему не положено дачников пускать.
— А вон у тех? — спросила Ингрида.
— Нет, ребятки, Не на ту улицу вы пришли, — сказал шофер, ставя очередной ящик в кузов. — Уж кому-кому, но Альбертовой мамаше деньги не нужны. Мужа только что в капитаны произвели, «Волгу» даже купили, наверно, за валюту… — он показал на серый автомобиль, выехавший из ворот в конце улицы. — Во дает!
За рулем сидел светловолосый красивый паренек. Альберт только весной получил водительские права, но за рулем сидел как заправский шофер — левый локоть высунут из окна, одна рука на руле, вторая — на рычаге переключения скоростей. Лишь едва приметная улыбочка выдавала чисто мальчишескую радость, которую он сейчас испытывал.
Рядом с ним сидел мужчина, кирпичный загар которого и темно-синяя форма говорили, что это рыбак морского экспедиционного лова. Отцу Альберта предстояло в ближайшие дни опять идти на полгода в море, к берегам Канады. После законного отпуска он вот уже семь недель отсиживается на берегу из-за того, что ремонтники все откладывают и откладывают сдачу судна. Океан, конечно, дело не шуточное и лучше все сделать как следует, лишний раз проверить в доке, но если говорить честно — капитану надоело болтаться на берегу. Жена каждое утро отправлялась на работу, сын занимался машиной или пропадал дотемна в яхт-клубе, и только он не знал, куда себя деть. Не приниматься же за разведение кур или кроликов, как это делают моряки-пенсионеры во всех английских романах. А что делать? Неделю-другую выдержать было еще можно, но теперь бездельем он сыт по горло, и вызов в Лиепаю был сущим избавлением.
— Спокойно, Альберт, без паники, — осаживал сына отец. — До поезда времени еще много… А прощаться — мы уже попрощались.
— Если бы ты за обедом не выпил, мать ни в жизнь не дала бы мне сесть за руль… Но ничего, я еще приучу ее.
Отец и сын понимающе улыбнулись друг другу.
Когда машина приблизилась, Ингрида подняла руку.
— В Ригу? — спросила она, когда Альберт затормозил. — Может, и нас подвезете?
Капитан благодушно кивнул. Попутчики сели в машину, и «Волга» быстро набрала скорость.
Ветер отнес облако пыли, и улица вновь оказалась в полном распоряжении ребятишек. Распаленный игрой рыжий малец слишком далеко метнул свою пуговицу.
Чомбе, казалось, только и ждал этого. Поймав пуговицу на лету, пес в мгновение ока утащил ее к своей конуре, улегся на солнышке и, зажав добычу между лапами, удовлетворенно облизнулся. Однако глаза его следили за мальчишками и как бы подзадоривали их отнять пуговицу.
Свидетель этой сцены Варис — он как раз отворил калитку — хоть и страшно торопился, не мог пройти мимо чужой беды и направился к собачьей конуре.