Не вижу, не слышу, не чувствую боли
Шрифт:
– Прошу прощения, - рядом опустился тот самый брюнет - логично, ведь их билеты были последними. Курута улыбнулся нейтрально мужчине и перестал обращать на него внимания - телефон завибрировал мелко, содрогаясь всем своим пластиковым корпусом.
– Hai, - Курапика улыбнулся невольно, снимая трубку, ведь на экране значилось "Гон".
– Курапика!
– вопль на два голоса немного оглушил и донесся, кажется даже до его соседа. Мужчина усмехнулся едва заметно такому проявлению эмоций звонивших, но тут же, его внимание вернулось к только что открытой книге.
– Курапика, где ты пропадал?! Мы волновались!
– перебивая друг друга вопили мальчишки, заставляя губы парня невольно расползаться все шире и шире в открытой улыбке.
– Вы мне слова вставить не даете, - рассмеялся негромко, все же в салоне не рекомендовалось повышать голос, чтобы не мешать другим пассажирам.
– Даем! Говори, давай!
– вперед выдвинулся второй голос, немного лениво протяжный, чуть отдающий в нос, больше подошедший бы коту в человеческом обличие. Видимо, это Киллуа. А второй бузотер тогда Гон. Голоса приятно отдавались в голове, не тревожа прошлого, но вызывая поток не контролируемого внутреннего тепла.
– Где тебя носило?!
– Сначала немного болел, а потом учился в месте, где не было связи, - Курапика решил по телефону не обсуждать открыто подобного, да и волновать и так беспокоящихся мальчишек не хотелось.
– Ничего себе ты болел. А позвонить никак? Или сообщение сбросить?
– возмутился Киллуа и был поддержан согласным угуканьем друга.
– Это, к сожалению, было одним из условий, - пояснил терпеливо Курапика, даже не думая злиться на чужую бесцеремонность. Ему почему-то не хотелось этого совершенно.
– Давайте встретимся, и я вам все подробно расскажу.
– О, а где ты будешь? Мы сейчас в Йоркшине, - прокричал Гон, бросивший бесполезные попытки выцепить телефон у друга из рук и просто пытаясь докричаться до собеседника прямо через голову Киллуа.
– А я туда уже лечу, - хмыкнул Курута.
– По делам, и думаю, встреча с вами будет самым лучшим, что может там меня ждать.
– Кажется от непривычно мягкого, безмятежного тона друга мальчики даже примолкли.
– Уже объявили взлет, так что я потом перезвоню, хорошо?
– в полете вся связь глушилась, чтобы не сбить навигацию дирижабля.
– Хорошо, - вздохнули его собеседники и после недолгого прощания положили трубку.
Парень выдохнул, наконец - похоже, он все-таки немного задержал дыхание во время разговора, боясь, что они сразу же закричат, будто он не их друг, а обманщик. Можно сказать, повезло - никто ничего особо не заметил, да и после первого разговора общение должно пойти легче. Блондин поднес телефон к губам, задумчиво провел по теплому пластиковому краю, а потом отложил многострадальный аппарат. Затем повернул голову к сидящему рядом мужчине.
– Не могли бы вы перестать меня так разглядывать?
– вежливо и насмешливо произнес. Все время разговора Курута ощущал чужое внимание на своей коже, как бы искусно брюнет не притворялся, что он увлечен книгой.
– Извините, - спутник отзеркалил улыбку - совершенно доброжелательную.
Но Курапике она показалось изящной фарфоровой маской. Глаза у его собеседника оказались темно серыми, графитно-угольными, не проницаемыми и надежно прячущими все настоящие эмоции в глубине. Да, вокруг правильно разбегалась мимическая сеточка крохотных морщин, и обычный человек обманулся бы легко. Но Курапика жил с похожим индивидуумом почти тринадцать месяцев под одной крышей. Он жадно впитывал в себя чужие знания, позволял расширять границы чувствительности - как физической, так и психологической. И теперь лучше любого телепата по самым мелким деталям определял чужое настроение, эмоции, возможные действия. Этого мужчину читать к слову было чертовски сложно, хоть и возможно - потому что они сидели впритык, на расстоянии касания.
– Что именно вас так интересует?
– осведомился блондин, склоняя голову к плечу вопросительно. Он закинул ногу на ногу, заставляя собеседника на миг отвлечься от своего лица и смог оценить, что его оппоненту явно нравится подобное зрелище, но при этом он хорошо держит себя в руках и не капает слюной как большинство других представителей сильного пола.
– Ваши рисунки на коже. Они не похожи на обычную татуировку, - брюнет отвел прядь волос от лица, и Курапика заметил, что его лоб отчего-то был забинтован плотно.
– К слову, меня зовут Куроро, - представился, видимо, решив, что невежливо вот так начинать разговор.
– Курапика, - ответил ему блондин и протянул узкую ладонь в знак знакомства. Пальцы его попутчика оказались теплыми и сухими, гораздо более горячие, чем у самого Курута.
После того как Мастер собрал их буквально по осколку, они долго восстанавливались и до сих пор ныли в плохую погоду, а кровообращение и вовсе не восстановится никогда до конца. Куроро сжал их не сильно, словно общался с девушкой, а не с парнем. С другой стороны, вряд ли даже в этой одежде он мог считать Курапику мужчиной - косметика на лице, тонкие женственные черты, длинные волосы, аккуратно задрапированные складки туники под корсетом - там вполне могла прятаться небольшая грудь. Даже размер ноги у блондина был крохотный - тридцать пятый с половиной, узкий и изящный. Найти мужскую обувь подобного формата не являлось возможным в магазинах и приходилось делать на заказ, либо покупать в женском салоне.
Курута решил не разубеждать спутника, ему было забавно играть в такие игры.
– Знаете, просто очень интересная краска, - он не собирался говорить о металле, вплавленном в кожные покровы. В мире много интересных чудес встречалось. Хорошо, что одежда закрывала почти все его тело и чужому взгляду оказались предоставлены исключительно голые руки, да несколько золотых завитков обрамляющих лицо ото лба и подбородка.
– Действительно интересная, - согласился брюнет.
– Скажите, вам не холодно?
– он отпустил чужую ладонь, наконец, и теперь говорил тоном настоящего джентльмена.
– Немного разве что. Несколько не рассчитал, что на борту так упадет температура, - Курута с удовольствием вжился в предопределенную ему роль. Тут надо сказать, что во всеобщем языке, на котором они общались, не имелось четкого обозначения пола в прямой речи. Можно было сказать "он" или "она", "мужчина" или "женщина"... но на этом все. Личных окончаний не предполагалось, кроме как в голове говорящего который-то точно знал какого именно он пола.
– Тогда позвольте предложить вам мой пиджак, - мужчина снял данную деталь своей одежды, явно не желая слушать возражений, и опустил на чужие плечи. Хотя на миг в глазах и мелькнуло сожаление, когда изгибы золотой татуировки скрылись под тяжелой тканью. Когда его руки невзначай коснулись Курута, тот весь подобрался внутренне. Совсем не из-за приглашения, нет. Из-за ощущения разряда, проскочившего между ними. Он собрал ауру в глаза мгновенно, и снова оглядел собеседника. Так и есть - пользователь Нен, весьма сильный, знающий толк в скрытности.