Не влюбляйтесь в негодяев
Шрифт:
— Ладно тебе, Макс, — хмыкнул Юрьевский, выходя из офиса и на ходу вытаскивая из кармана пачку сигарет. — Признайся уж, что дело не только в этом. Ты хочешь проверить, не залезла ли Крылова в петлю. Учитывая обстоятельства, вероятность весьма велика…
Макс сел в машину и завёлся. Так, какой там у неё адрес…
Выходные я провела восхитительно. Ела, пила и спала. Почти овощ, с одной только разницей — овощи не плачут.
В ночь с воскресенья на понедельник вместо того, чтобы спать, я врубила
В одиннадцать меня разбудил звонок из офиса. Невнятно буркнув что-то про увольнение, я вырубила телефон и продолжила спать.
Снился мне Юрьевский. Он почему-то сидел в кресле напротив моей кровати, курил и качал головой.
Кстати, о сигаретах. Ещё в субботу я поняла — всё-таки это не моё. Так что полпачки «Конгресса» — или как там их — отправились в мусорку.
Старый добрый коньяк лучше вштыривает. А про водку я вообще молчу. И с солёненьким огурчиком…
В общем, да — кажется, я начинаю превращаться в заправскую алкоголичку. Жру, пью и плачу под мелодрамы.
Проснулась я около шести вечера. Ужас какой, не день, а какое-то первое января. Просыпаешься — а уже темнеет. И голова раскалывается…
Встала с постели, оглядела собственную квартиру и ужаснулась. Ну ты, Светка, даёшь. Никогда даже не подозревала в тебе такой талант хрюнделя. Повсюду чашки, стаканы, баночки из-под йогуртов, крошки из-под бутербродов. Собственно недоеденные бутерброды. Открытая банка шпрот, откушенный солёный огурец. Конфетные фантики повсюду, даже на полу.
И венец сего творения — бутылка водки рядом с «Алмагелем».
Убойное сочетание.
Неужели это всё я сделала?!
Ты, Светка, ты. Даже не надейся, ни один домовой на подобное не способен.
Протопав к холодильнику, я заглянула внутрь. Он оказался почти девственно пуст. На двери сиротливо белели несколько яиц, и с нижней полки укоризненно смотрела на меня банка «Нутеллы». Почему-то без крышки.
Есть хотелось сильно, поэтому я доскребла остатки шоколадно-ореховой пасты, выпила пару глотков минералки, найденной в холодильном ящике для овощей, и пошла в ванную. Любоваться на себя в зеркало.
Зеркало отразило… нечто. С всклокоченными волосами, синяками под глазами и сухими губами. Сразу вспомнился мультик «Труп невесты». Не знаю как насчёт невест, но труп тут точно имеется…
Расчесав свои космы, я скинула уже довольно вонючую ночнушку и полезла мыться. Плескалась минут двадцать, тёрла себя мочалкой во всех местах, пытаясь смыть непонятную гадливость, которую я испытывала к собственному телу.
Но даже когда я вылезла из ванны — ароматная, розовенькая и чистенькая — гадливость всё равно осталась.
Я надела новую ночнушку, повязала поверх короткий — чуть ниже попы — халат. Обмотала волосы свежим полотенцем, а всё старое — и вещи, и бельё, и полотенца отовсюду, даже с кухни — бросила в стирку.
Потом я ещё раз посмотрелась в зеркало. Выглядела я, конечно, бледновато, но в целом уже лучше. Может, и не получится из меня алкоголички…
И только я вышла из ванной и начала прибираться в загаженной комнате, как в дверь позвонили.
Открывать я не собиралась, но звонивший был настойчив. Не уходил, наверное, минут пятнадцать. Я даже испугалась, что он мне звонок сломает — неведомый гость жал на него непрерывно.
Может, Андрей?
Я, как маленькая девочка, подкралась к двери и посмотрела в глазок. И тут же в шоке схватилась за дверной косяк.
Юрьевский?! Чего он тут делает?!
Запустить мыслительный процесс никак не получалось, и я решила пискнуть:
— Вам кого?
За дверью задумались, а потом усталым голосом произнесли:
— Света, откройте.
Ого! Это чего, он моё имя всё-таки знает?
— Зачем?
Опять недолгое молчание.
— Надо поговорить.
Я хотела брякнуть: «Кому надо?», но решила не хамить.
— У меня не убрано.
— Я переживу, — в голосе уже слышалось раздражение. — Света, откройте мне наконец.
Открывать не хотелось. Вот совсем. Но кажется, придётся.
Сначала я сняла тюрбан с головы, подумав, что встречать генерального директора с подобной конструкцией на голове всё-таки не совсем прилично. Распушила влажные волосы, погляделась в зеркало.
Ужас.
Вздохнула, щёлкнула задвижкой и сделала шаг назад, впуская в собственную квартиру бывшего начальника. Начальник застыл на пороге, оглядел меня всю, от влажных распущенных волос до голых ног — и опять мне стало жарко от его взгляда.
Наверное, коньяк ещё не совсем выветрился.
— Добрый вечер, — сказал Юрьевский, закончив осмотр моего тельца. — Тапочки дадите или мне в ботинках в комнату проходить?
— А может, не надо? — спросила я почти жалобно. — Говорю же, там не убрано.
— Тогда на кухню?
Зашибись. Там дофига грязной посуды и воняет не вынесенным мусором. Просто рай для любого генерального директора.
— Лучше не надо. Давайте в комнату…
Я вытащила гостевые тапочки, бросила их перед боссом. Он снял пальто и шарф, повесил всё на вешалку, переобулся, выпрямился и кивнул.
— Я готов. Пойдёмте.
Угу, спасибо за разрешение…
В комнате мне стало дико стыдно. И за неубранную постель, и за хаос на столе, который я толком не успела убрать.
Юрьевский оглядел это всё каким-то до странности понимающим взглядом, а потом спросил:
— Куда можно сесть?
— Вон стул у окна. Туда можно.
Это был единственный стул без следов моего на нём пребывания. На двух других что-то валялось. На одном — о ужас! — лифчик с трусами, а на другом — джинсы и свитер, в которых я была в пятницу.