Не возжелай мне зла
Шрифт:
— Не знаю. — Он выдергивает руки из моих и вытирает их о бедра. — Правда не знаю. Заканчивали по второй кружке, и вдруг вижу, он ведет себя как-то странно.
— Что значит — странно?
— Словно ему что-то померещилось.
— Что померещилось?
— Он сказал, что сначала ему почудилось, будто стены двигаются, а потом он начал видеть людей, которых не было.
— Галлюцинация?
— Ага.
— А дальше?
— Вышли подышать свежим воздухом, и он вдруг упал. Я позвал на помощь, какой-то
— Господи, — шепчу я, закрыв руками лицо, в глазах темнеет.
— Простите меня, Лив, — говорит Марк, а сам чуть не плачет. — Я знаю, у вас было свидание и все такое.
— Это неважно.
Я усмехаюсь, вспомнив, как провела вечер. Моего визави звали Фрейзер, мы с ним встречались в первый раз. Свидание нам устроили общие друзья, и мы, похоже, друг другу не понравились. Почти весь вечер он брюзжал и скулил по поводу своей бывшей жены, я почти не слушала и с нетерпением ждала, когда он закончит, чтобы поскорей отправиться домой.
Я встаю и иду к двери. Доктора все еще не видно, но в коридоре суматоха. Кто-то бегом катит тележку к дверям еще одной палаты реанимации. На ней лежит крохотный мальчонка в одном подгузничке. Совсем не шевелится, губы синие, на ножках какая-то сыпь. Мать ребенка рыдает, повиснув на руке мужа. Хочется подбежать к ним, утешить, чем-то помочь, но мне сейчас не до сострадания к чужому горю, у меня свое. Я снова поворачиваюсь к Марку:
— Послушай, Марк, я не совсем понимаю, как такое случилось. Может, ты не все рассказал? Упустил что-то важное?
Он вертит головой, не зная, что ответить, но тут с важным видом заходит врач в синем халате и брюках, одежде хирурга.
— Дуг Уокер, — представляется он и протягивает руку.
Высокий, не меньше шести футов, где-то чуть за пятьдесят, по лицу и уверенным движениям видно, что калач он тертый и врач опытный. Я сразу чувствую, что о Робби хорошо позаботятся.
— Оливия Сомерс, — отвечаю я.
Мы жмем друг другу руки, и он довольно долго смотрит мне в глаза, словно пытается вспомнить, где мы с ним встречались.
— Ну, как там Робби? — спрашиваю я.
— Нормально. Несладко ему пришлось, но сейчас он в сознании.
Гора с плеч. Я даже нахожу в себе силы улыбнуться:
— Спасибо.
— Мы с Марком уже побеседовали, он рассказал все как было, что происходило перед тем, как Робби потерял сознание, — говорит хирург и со значением смотрит на Марка. — Может, еще что-нибудь вспомнишь? Нам бы это помогло…
— Нет.
Сложив руки на груди, доктор Уокер останавливает на нем долгий взгляд:
— Для нас крайне важно, чтобы ты рассказал всю правду.
— Я и говорю всю правду! — запальчиво кричит Марк, выставив подбородок вперед. — С чего мне врать?
— Ну, скажем, чтобы не выдать себя, или Робби, или еще кого, кто дал вам наркотики.
— Да не принимали мы никакие наркотики! — вопит он еще громче. — Я не говорю, что мы никогда не пробовали. Курили травку пару раз… Но не больше.
— Не волнуйся, Марк. — Я беру его за руку. — Тебя ни кто ни в чем не обвиняет.
— Честно, Лив, — говорит он тихо, глядя мне прямо в лицо. — Робби ничего такого не принимал.
— А он не мог потихоньку сходить, например, в туалет и принять что-нибудь от вас тайком? — гнет свое доктор Уокер.
— Писать мы ходили все вместе, — отвечает Марк. — И возвращались тоже вместе.
— Ну хорошо, — хлопает врач его по спине. — Пожалуйста, подожди в приемном покое. Мне надо переговорить с мамой Робби, а потом подумаем, как доставить тебя домой.
Марк робко бросает на меня озабоченный взгляд и сматывается, подметая пол бахромой джинсовых штанин. Доктор Уокер закрывает за ним дверь.
— Они давно дружат? — спрашивает он.
— Чуть не с пеленок.
— Вы ему во всем доверяете?
— Да. Мы с его матерью давние подруги. Учились в университете вместе.
— Регистратор говорила, что вы врач.
— Терапевт.
— Мне знакомо ваше имя. Кажется, вы здесь работали.
Глядя на меня, он хмурится, но не враждебно, просто роется в памяти.
— Вспомнил! — щелкает он пальцами. — Я читал статью в «Эдинбургском курьере». Там написано, что вас представили к какой-то городской награде или премии.
— Да. Я работаю на общественных началах в центре реабилитации в Грассмаркете.
— Жена заметила, что у вас есть все шансы загрести эту премию.
— Очень мило с ее стороны.
— Да причем здесь мило… Она говорила о вас с восхищением. Говорила, вы творите там великие дела.
— Да что вы, я лишь винтик в команде единомышленников. Но согласна, многим юнцам мы помогли стать на путь истинный.
— Что ж, желаю получить премию, — улыбается он.
— Спасибо.
Он жестом приглашает присесть, мы садимся друг напротив друга.
— Итак, доктор Сомерс…
— Называйте меня Оливия, прошу вас, — говорю я.
— Оливия, — произносит хирург, и лицо его становится серьезным. — Ваш сын потерял сознание возле городского паба. Ему помогли друзья, особенно девушка, которая знает правила оказания первой медицинской помощи. Когда приехала «скорая», она как раз делала искусственное дыхание и закрытый массаж сердца.
— Да, Марк рассказал.
— Сюда его привезли без сознания. Мы двадцать минут вентилировали легкие, и только тогда он стал дышать самостоятельно.