Не время для героев. Том 2
Шрифт:
— Я позову конюших, — говорит Хенрир. — И сразу же присоединюсь к вам. А вы пока согрейтесь с дороги. Рой, проводи гос… магистра Старвинг к капитану.
— Хорошо, — соглашаюсь я, глажу свою кобылу по морде и выхожу из конюшни.
Когда внутрь таверны вваливаются двадцать магов с постаревшими лицами и прожилками магии, пульсирующими на них, сидящие в главном зале «вороны» на несколько мгновений замолкают. Разговоры обрываются, и в помещении слышен лишь треск дров в очаге.
— Капитан! — громко окликаю я ди Марко в полной тишине, —
— Добро пожаловать, — сухо произносит слегка опухший от бесконечных попоек Имлерис. — На самый край цивилизации.
Брат Айрилен оказался совсем не похож на черноволосую колдунью. Голубоглазый, невысокий, очень худой, седой, с высохшим лицом шестидесятилетнего старика и ярко выделяющимися под кожей энергопотоками, острыми скулами и крючковатым носом. Мужчине, по его же словам, было всего тридцать лет, пять из которых он провёл в «Чёрном отряде».
Пять лет, за которые Эйрик постарел на тридцать…
Мне, как человеку, после событий в Верлионе прибавившему сразу десять лет, это было понятно довольно хорошо. Я убил десятерых за раз — и магия махом отняла у меня десять лет жизни.
«Первый раз» сильнее всего влиял на возраст, насколько я знал. То есть, когда человек впервые убивал другого человека с помощью магии, он старел сильнее, чем за дальнейшие убийства — по году за одну чужую жизнь.
А после «первого раза» каждая смерть отнимала у мага примерно по месяцу жизни. То есть, убийство десяти простых людей, неважно, ялайцев или имперцев, сокращало год жизни… Нетрудно посчитать, что Эйрик, если он не сотворил в самом начале что-то жуткое с кучей жертв, убил магией около трёхсот человек… Не чернокнижников — обычных солдат.
Остальные маги, приехавшие к нам хоть и выглядели стариками, но на самом деле тоже были молодыми. Я понял это по их разговорам, по фразам, которые они употребляли, темам которые обсуждали. Каждому из них было не больше тридцати лет! И все они являлись машинами для убийств, Магистрами боевой магии, построенной, преимущественно, на стихиях.
Эйрик рассказал нам, что генерал Молох дал их группе важное задание. Имперская разведка доложила, что ялайская деревня, которую мы должны спалить, используется как плацдарм для будущего нападения на Имперские территории. Исподволь, тихо и незаметно туда свозятся боевые артефакты, оружие, зелья и ящики с неизвестным содержимым, которые прятались в деревне.
И что куда хуже — там, по слухам, создавали Келауров…
Двенадцать дней мы вместе с частью «Чёрного отряда» пробираемся вглубь ялайской пограничной территории. Проходим по кромке Сартоэльского леса миль на шестьдесят от границы, и за это время сталкиваемся с двумя небольшими группами вражеских солдат. Обе без проблем уничтожаем, а тела врагов закапываем в снег, чтобы другие отродья, которые вздумают двигаться вдоль леса на запад, не обнаружили наших следов.
Последняя стычка случилась
Мороз щиплет лицо, поэтому я поправляю шарф, которым замотался по самые глаза, и ниже натягиваю шапку.
Холодно!
Только-только начинает светать, морозное солнце подсвечивает крыши домов, заваленные снегом, из печных труб поднимается дым. Вражеская деревня перед нами как на ладони — до неё чуть меньше мили, и вокруг — ни души.
Как наши лазутчики в белых плащах возвращаются, я даже заметить не успеваю. Только слышу за спиной приглушённый разговор и вижу, как Эйрик негромко перебрасывается словами с Имлерисом, Бликом и Корягой. Главный разведчик «воронов» активно жестикулирует, указывая на деревню.
— В округе — ни души, магистр! — возбуждённо шепчет он. — В деревне тоже тихо. Видели пару десятков селян, да и только. Следов обозов нет, одна-единственная дорога на восток и та заметена. А снегопад-то был семь дней назад! С тех пор сюда явно никто не приезжал.
— Нам же лучше, — отстранённо замечает Эйрик. — Капитан, командуйте людям, чтобы окружали деревню. Мои люди равномерно распределятся между вами. Нападёте по сигналу — я подожгу пару центральных зданий, вы увидите.
— Но как же…
— Насчёт чернокнижников не переживайте, — отмахивается брат Айрилен. — «Чёрный отряд» прекрасно справляется с этими отродьями. Главное — будьте настороже и не подставляйтесь под стрелы. Передайте приказы своим людям, и начинайте рассыпаться.
Мы входим в поселение на рассвете, подобравшись по пухлому снегу вплотную к деревне и ворвавшись в неё по знаку Эйрика. Он делает, как сказал — каким-то мощным заклинанием огня заставляет вспыхнуть две добротные избы, будто копны сена.
Там внутри оказались люди. Они, словно живые факелы, пылающие, кричащие от боли, выскакивают и тут же попадают под выстрелы лучников и арбалетчиков.
Деревушка небольшая — никакого ограждения, три улицы, три десятка дворов. Нам не составляет труда окружить её и, сжимая кольцо, стягиваться к центру, убивая всех, кто попадается по пути. В основном это измождённые тяжёлой зимой старики, женщины, немногочисленные худые мужчины…
У «воронов» не возникает никаких вопросов — на нас бросаются с вилами, косами, серпами, с голыми кулаками. Приказ Эйрика не допускает никаких трактовок — убить всех, кто есть в деревне. Вот только, когда мы зачищаем одну из улиц, я понимаю — чернокнижниками или воинами тут даже не пахнет…
Журавль всаживает стрелу меж лопаток женщине, пытающейся нырнуть за сарай. Она вскидывает руки и падает в сугроб.
— Энда! Энда! — кричит мужчина, выскочивший из дома следом за ней, бросается к жене (почему-то я думаю, что она его жена…) и даже не делает попытки защититься от подскочившего к нему «ворона».