Не время для смерти
Шрифт:
Время – та самая беспощадная субстанция, которая минутами ранее не ведала в моем понимании никакого противостояния. Сейчас перестала существовать вовсе. Вновь скрипнула дверь.
– Пределы серые и безликие, – произнес за спиной мужской голос, – как и некоторые их обитатели…
На этот раз мне все же удалось обернуться. Хотелось орать Прохору о том, как я рад, что он наконец-то соизволил явиться. Что со мной творится какая-то чертовщина. Да, что там, я готов был повиснуть на его бычьей шее, словно трепетная девица в ожидании спасения. Но вместо этого ощутил лишь напряжение и злость. Вся моя сущность кричала и вибрировала каждой клеточкой застывшего перед броском тела, что Прохор – враг. Опасный и непредсказуемый. Здоровяк,
– Пределы полны загадочного, – продолжал громила, – набивая трубку новой порцией табака.
За все время нашего путешествия Прохор не сказал мне и половины из того количества слов, которые произнес сегодня. Но даже сегодня он не был склонен к лирическим отступлениям.
– Хорошо известный в народе hypericum perforatum, – продолжил он поражать меня своей эрудированностью, – или попросту «зверобой», на самом деле, для зверья не так безвреден, как принято считать. А потому знатное получается курево, с добавлением этой интересной травки.
Здоровяк приоткрыл дверь, повернувшись ко мне спиной.
– Огня дай!
Чья-то рука поднесла к дверному проему зажженную свечу. И я прыгнул. Ноги с лёгкостью толкнули тело вперёд и вверх. Растопыренные пальцы удлинились, выпуская тонкие острые когти. Брызнула кровью нижняя губа. Собственные клыки проткнули кожу, словно иглы тонкий латекс детского воздушного шара. Ещё секунда и эти клыки вонзятся во взъерошенный загривок Прохора, а острые когти порвут беззащитное горло… Гнев, жажда, триумф слились в яростном рычании зверя. За мгновение до того, как наросты когтей пронзили плоть жертвы, Прохор обернулся. Пламя свечи отразилось в темно карих, почти черных радужках глаз, губы слегка дрогнули, словно слова в последний момент раздумали покидать горло. И причиной тому был далеко ни страх, здоровяк меня не боялся, он меня ждал.
Облако едкого дыма обожгло слизистую оболочку глаз, проникло в ноздри и горло, сжигая их и разрывая бронхи в безудержном кашле. Кулак громилы врезался в грудь, сминая рёбра. Кости треснули, выстрелив осколками по внутренностям, словно шрапнелью. Остро заточенный мундштук курительной трубки вонзился в глаз, разорвав голову на тысячу осколков боли. Я взвыл, поражаясь тому, на что способен мой собственный голос.
– Метров десять, не больше. Давай хлопцы по-шустрому, а то не откачаем.
Слова Прохора были последним, что удалось расслышать сквозь раздирающую меня на части боль. Сознание сжалилось и нырнуло в бездонную пропасть беспамятства.
Глава 4
Посеревшая от пыли ткань с трудом сдерживала напор полуденного солнца. Солнечные лучи серебрили тонкие нити паутины, просачивались сквозь щели между неплотно задернутыми занавесками. Пятна света, словно всамделишные зайцы, резвились по стенам и потолку в унисон с порывами ветра, что раскачивал распахнутую наружу оконную створку. С улицы доносился человеческий гомон и рёв домашней скотины. Порой, чей-то резкий смех непредсказуемой дробью разрывал завесу претендующего на привычность шума и так же мгновенно умолкал, рассеиваясь в звуках повседневности.
Одноместная комната. Из мебели лишь кровать и сундук. Никаких изысков. На подоконнике слой не потревоженной пыли. Этим помещением до моего появления не пользовались как минимум несколько недель.
Пределы, а точнее Серые Пределы, – это все они виноваты в том, что деревня опустела. Стражи пришли в нее накануне первой волны. Они предупредили о том, что грядёт. И многие прислушались и ушли. Но не все и не сразу.
Деревенька была не простая – порубежная. За два карьера, на которых добывали железную руду и драгоценные камни, дрались с соседним княжеством, не скупясь на пролитую кровь и откровенную подлость. Но давно. Лишь опоясывающий селение частокол заточенных у вершин брёвен да частично засыпанный ров напоминали о былых приграничных распрях. В наследство от неспокойного времени деревне достался гарнизон в сотню стрельцов во главе с сотником. И для охраны границ, и для конвоя тех же каторжан, которые, во имя искупления вины, трудились в карьерах на благо княжеской казны.
Сотник Прохору верить не захотел. Виданное ли дело, покинуть карьеры и оставить деревню. Да за подобное самоуправство князь семь шкур с него с живого спустит. За добровольную сдачу карьеров неизвестному противнику «холодной» не отделаешься. Княжеский палач даже водицы чистой для плахи не пожалеет под такую-то родовитую шею. Омоет со всей тщательностью и даже простынкой застелет для последнего комфорта. Как уж тут поверить в ужас доселе невиданный, от которого улепетывать, надобно покинув все казенное имущество? Даже разбираться не стал шутник, шпион или умалишенный к нему пожаловал. Выслушал, хмыкнул и велел гнать из деревни и никогда назад не пускать.
Стрельцы и так бы возможность поразвлечься над пришлым человеком не упустили, а тут приказ начальства. Сам бог велел. В итоге – три сломанных руки, одни смятые ребра и разъяренный гарнизон «в ружьё». Пока тревогу играли и погоню снаряжали, Прохор уже далеко от деревеньки утопал. Что меня нисколько не удивило. Сам, пока от поляны, где с ним познакомился, сюда добирались, насмотрелся, как этот громила резво по лесу скачет в кромешной темноте, в которой ни то, что тропы, собственных ног в упор не разглядеть.
Мирное время не пощадило ни расторопность, ни боевой дух пограничного гарнизона. Догнали стрельцы нарушителя у самой кромки леса, что как раз по нынешней границе между княжествами раскинулся. Догнать то догнали, но из лесу вышло еще две дюжины подобных Прохору бородатых мужиков. И тут уж стало не совсем понятно, кто и за кем гнался. Стрельцам досталось. Не помогли им ни однозарядные мушкеты, ни преимущество верховых на открытой местности. Но Стража Серых Пределов не ватага разбойничья и, без лишней на то необходимости, кровь человеческую проливать не приучена. Два десятка молодых горячих, но основательно помятых парней вернулись в деревню. Как оказалось, ненадолго.
Беда никогда не приходит одна. Колокольня известила звоном, что у карьеров замечены сигнальные огни. Не успевшие остыть после схватки с таинственными бородачами, стрельцы выдвинулись к злополучным карьерам. Там они вместе с двумя сотнями каторжан и конвойными тремя десятками своих сослуживцев в итоге и сгинули. Бесследно.
Пока Прохор рассказывал о том, как взбунтовалась оставшаяся полусотня, когда на следующий день не обнаружила в карьерах даже брошенной кирки, ни то, что своих побратимов. Я думал лишь о том, что за ерунда вообще творится. Антон утверждал, что в результате переноса мы попадем на один из трех серверов славянского сектора Среды-пенсионерки. «Никаких потрясений, – обещал программист, – тихое мирное место». И судя по тому, что здешними землями правят из Града, я попал по адресу. Вот только, где Вика и какого чёрта в этом «тихом и мирном месте» происходит? Осложняло ситуацию и то, что времени, по словам Прохора у меня оставалось немного. Сутки уже прошли с того момента, как одна из тварей Пределов чуть не лишила меня жизни. И сутки, как минимум, нужны, чтобы покинуть зону влияния тех самых Пределов. Только вот сил после злополучной встречи с порождением Пределов на дорогу не осталось. А в запасе лишь день, да ночь, из четырех отпущенных Пределами на ознакомительную экскурсию. Если больше, то можно никуда не торопиться. Далеко и надолго мне после такого гостеприимства уже от Пределов не убежать. Если конечно поверить словам того, кто принимал непосредственное участие в моей отправке на своего рода больничную койку. Вот уж поистине не так длинна, оказалась экскурсия, как незабываемы от нее впечатления.