(Не) Все могут короли
Шрифт:
— Милостивый господин Витале, — запричитал он, — только голодные дети, заставляют выходить меня в море с товаром. Умирают мои малыши, поскольку отец не может принести в дом ни единой монеты.
— Ну, видимо вы хорошо нагрешили уважаемый Салаз, — хмыкнул ребёнок, лежащий на носилках, — прогневали чем-то Аллаха, если он приводит вас ко мне уже третий раз.
— Горе, какое же горе, — купец смотрел, как досмотровая партия с чужого корабля, обшаривает его трюм.
— Сеньор Витале, тут только пшеница, и сушёные фрукты, — вышел один из офицеров и обратился к своему
— Мне как-то даже стыдно вас обирать господин Салаз в третий раз, — хмыкнул тот, отзывая своих матросов обратно, — в этот раз я отпускаю вас, вы уж везите следующий, что-то посущественнее.
— Лучше больше вообще не выйду в море, пока вы не вернётесь домой, сеньор Витале, — купец не очень поверил, что его не будут сейчас грабить, — в городах скоро начнутся бунты из-за отсутствия продовольствия, шерсти, тканей и других важных товаров.
— Господин Салаз, я в этом что ли виноват? — искренне удивился ребёнок, — вот уже месяц ваш халиф не хочет освобождать мои галеры с экипажами. Какие ещё намёки ему нужны для того, чтобы он уже это сделал?
Купец обречённо махнул рукой. Морская торговля в Средиземном море и Гибралтаре практически замерла, с той самой поры, как тут появился быстроходный и несущий смерть, неуловимый для кораблей халифа, корабль. К тому же, как только появлялся хороший ветер, он ещё и устраивал нападения на порты, уничтожая военные суда, стоящие на приколе и затем, спокойно уходил от расправы, поскольку за ним никто не мог угнаться. Купцы же вообще за редким исключением перестали плавать между городами родного государства, проще и безопаснее было сейчас зарабатывать на других маршрутах.
— Государь говорят очень зол на вас и грозиться убить всех заложников, — пожал плечами Салаз, — также большую награду объявил за вашу голову.
— А, так вот чего за мной те безумцы гнались, — понятливо воскликнул тот, — ну значит не зря утопил их. А что насчёт заложников, так я каждому торговцу сразу весьма наглядно показываю, что будет, если он это решит осуществить.
— Нам, бедным купцам, не до дел великих, — сокрушённо ответил Салаз.
— О, вижу парус на горизонте, — внезапно ребёнок посмотрел вдаль, — всего хорошего вам уважаемый господин Салаз, прошу не попадитесь мне в четвёртый раз, а то жаль будет утопить уже почти родного человека.
— Постараюсь господин Витале, — с тяжёлым вздохом ответил купец, поклонившись.
С галеры сняли железные крючья и вскоре пиратский корабль, обрастая парусами, ринулся за следующей добычей, оставив их одних, в недоумении, что остались целыми и даже не ограбленными.
— Шайтан, чтобы ты утонул, — со злости плюнул Салаз ибн Зазим вслед, и обратился к своему помощнику, — чего встал? Ставь паруса, не торчать же нам тут посреди моря.
Тот бросился выполнять приказы, а купец ещё долго смотрел, как на большой скорости, корабль с красным флагом, удаляется от их судна.
15 февраля 1198 года от Р.Х., королевство Арагон, Таррагона
— Господин Витале, я опять не приму воду и продукты от них, — обратился ко мне купор, заведующий всем бочковым хозяйством корабля, когда мы запасались провизией в Таррагоне, ближайшем городе к Валенсии, куда я планировал идти, пострелять по военным кораблям, если те имелись на рейде.
Отвлёкшись от разглядывания города, я перевёл на него взгляд.
— Почему сеньор Ринальдо?
— Солонина с душком и вода точно не сегодняшняя, — он показал на приготовленные для нас на пирсе бочки, а также трёх людей из местных, ответственных за эти поставки.
Такое было не в первом городе, но обычно десяти плетей людям хватало, чтобы понять свою неправоту. Здесь же, нас пытались надуть уже второй раз.
— Позови патруль, пусть сначала накормят и напоят их из этих бочек, а затем вздёрнут всех троих на ближайших столбах, поближе к пристани, — решил я.
Он, обрадовавшись, побежал выполнять. Через десяток минут раздались крики, вопли, которые продолжались ещё полчаса, привлекая внимание горожан, но вскоре всё прекратилось, и рядом с кораблями закачались три тела, подёргиваясь в агонии.
— Идём в другой город, — обратился я к капитану, когда вся команда вернулась на борт, — сеньор Ринальдо подойдите к квартирмейстеру, запишите себе и своим людям двойную премию от недельного содержания.
— Спасибо сеньор Витале! — радостно ответил тот, убегая в сторону трюма.
— Поднимайте паруса, капитан, — я махнул рукой, чтобы сняли мои носилки с борта.
— Слушаюсь сеньор Витале!
Он стал отдавать команды матросам, которые привычно бросились по вантам на реи, чтобы приготовить паруса к отплытию, когда на море появилось десяток галер, медленно плывущих мимо.
— Сеньор Витале! — меня окрикнули с верхушки мачты, и я задрал голову, чтобы лучше слышать.
— На них флаги дома Бадоэр, — крикнул юнга, болтающийся где-то на самой верхотуре.
— И идут они со стороны территории Альмохадов, — произнёс второй помощник капитана, рядом со мной.
— Сеньор Джакопо, догоните их пожалуйста, — показал я рукой на корабли.
Команды сильно не поменялись, но бригантина быстрее стала обрастать парусами, и через час мы уже догоняли менее быстрые корабли. Они, завидев мой флаг, стали спускать паруса, а гребцы подняли вёсла.
Едва «Елена» подошла на десяток метров, как со всех кораблей раздались приветственные крики со словами благодарности. Когда мы подошли к головной галере вплотную и забросив кошки притянулись борт о борт, меня поднесли ближе. Картина, представшая мне, была крайне печальной. Измученные, высохшие полутрупы, вот что там было. Причём неважно, простой гребец, или нобиль, все выглядели одинаково, словно их морили голодом, а затем посадили на корабли и дали пинок под зад, без продуктов и воды.
— Сеньор Витале! — к борту напротив подошёл знакомый капитан, один из тех, кто в Акре позволил погрузить на свою галеру землю, — вы даже не представляете, как мы рады вас видеть и благодарны. Столько месяцев находиться в подвале не видя неба и солнца, на одной воде и вонючей похлёбке…