Не все трупы неподвижны
Шрифт:
Понятно. Командирки тоже хотят, чтобы по ним скучали. Ну и ладно.
— Скучал. Приезжай скорее.
— А снимки сделал?
— Ты меня недооцениваешь, золотко.
— Молодец! А как твои тараканы? Пропали?
— Знаешь, сегодня тот самый день, когда пропали тараканы. Все до единого. Ни одного не осталось.
Марина довольно хихикает:
— Я рада.
Потом она меняет тон:
— Ты помнишь нашу соседку фрау Краус? Бедняжка умерла в альтерсхайме.
— Пусть земля ей будет пухом.
Жаль, конечно, старушку, но у нас тут тоже многие умерли. Впрочем, зачем об этом знать Марине?
Супруга прощается:
— В общем, никуда не уходи, милый, я сейчас буду. Чюсс!
— Чюсс!
Выключаю мобильник, подмигиваю Стичи. Всё, мамзель. Скоро я поеду домой в Наш Городок. А интересно, это случайность или закономерность, что Изабель из грязных лап одного педофила попала в грязные лапы другого? И почему я остановился именно в «Галльском петухе»? Это глупое стечение обстоятельств или предопределённость? «Кисмет», — сказал бы, наверное, мой афганский приятель Харун.
Противостояние мрачной скрипучей халупы на отшибе и величественного светлого санктуария завершилось. Завершилось противостояние жестокости и человеколюбия, дьявольского и божественного. И хотя Черчилль однажды заметил, что «если ты убиваешь убийцу, количество убийц в мире не меняется», всё же, когда я через четверть часа в последний раз смотрю на белые башни, гордо пронзающие чёрную гарь, плывущую от холма, они мне кажутся чуточку чище.