Не введи во искушение
Шрифт:
Днём Краснов сел за письмо атаману Балабину:
«Ваше превосходительство, Глубокоуважаемый Евгений Иванович.
...События идут, вернее, бегут быстрым темпом и так меняют всю обстановку, что мне часто приходится написанное утром письмо вечером рвать, потому что оно уже не отвечает тому, что произошло.
Итак... Свершилось! Германский меч занесён над головою коммунизма, начинается новая эра жизни России, и теперь никак не следует искать и ожидать повторения 1918 года, но, скорее, мы накануне событий, подобных 1813 году. Только роли переменились. Россия (не Советы) является в роли порабощённой Пруссии, а Адольф Гитлер — в роли благородного императора Александра Первого — готовится отдать старый долг России. Быть может, мы накануне новой вековой дружбы двух великих народов. Вы помните 1813 год и
Это было 128 лет тому назад, когда под Калишем были общие манёвры русских и прусских войск.
...Украинский (и Кубанский) вопрос — этот вопрос уже решается и, как видите, без нашего эмигрантского участия. Я мог бы посоветовать, хотя знаю, что моих советов никто из них слушать не будет, господам самостийникам не «рыпаться» и никуда не ездить. Этих господ, без имени, без авторитета, без знания языка, дальше передних и швейцарских не пускают и с ними не разговаривают. Своей назойливостью я хвастливым бахвальством они только раздражают немецкие власти, и для таких господ дело может кончиться в теперешнее военное время не тюрьмою уже, а заключением в концентрационный лагерь. Вот если бы украинцы могли бы указать кандидата в гетманы, а кубанцы кандидата в атаманы, и это были бы люди, не связанные с Антантой, ни с бенешовскими деньгами, люди сильные и сравнительно молодые — люди крепкие морально, непродажные и честные, с авторитетом...
Вот пока и всё. События волнующие. Сбывается то, что я давно предсказывал, и тернистым извилистым путём мы подходим к тому, что будем петь:
Россия, Германия превыше всего, Превыше всего в мире...Война обрушилась на Советский Союз всей мощью германской армии. В считанные недели оказались оккупированными Прибалтика, Белоруссия, значительная часть Украины. Армия Гитлера победоносно двигалась на восток.
По улицам германских городов гнали колонны военнопленных. В кинотеатрах крутили документальные ленты, которые показывали отступавшую Красную Армию, хлеб-соль, подносимые немецким солдатам на бывшей территории Советского Союза.
Генерала Краснова пригласили в Министерство восточных территорий рейха и предложили работать в казачьем отделе. Генерал охотно согласился. Он считал это началом для создания казачьего автономного государства. Краснов был абсолютно уверен: и Гитлер, и командование вермахта должны оценить деятельность казачьих соединений, которые выступят на стороне германской армии.
Ивану Шандыбе стало горько и обидно, когда он увидел первых советских военнопленных. Ещё большую горечь, смешанную с недоумением, вызвали у него кадры кинохроники, на которых девушки в России цветами встречали немецких солдат...
Генерал Краснов знал: Гитлер ненавидит славян, считает их недочеловеками, поэтому и не хочет доверять им оружие.
— Это теория, Пётр Николаевич, — возразил Шкуро. — Наши казаки уже служат в отрядах, которые против партизан. А немцы, создавая из пленных воинские соединения, всегда отдают предпочтение казакам.
Лилия Фёдоровна велела Варваре поставить самовар, а сама слушала разговор мужа со Шкуро.
— Вы что-нибудь слышали, Андрей Григорьевич, о полковнике фон Панвитце?
Шкуро, в неизменном казачьем мундире, в последние годы сильно раздобревший и оттого ставший похожим на колобка, отрицательно покачал головой:
—Это какой Панвитц? Недавно награждённый Железным крестом?
— Он самый, Хельмут фон Панвитц из Силезии.
— А почему вы о нём спросили?
— У себя в отделе я слышал, что его метят на какую-то командную должность при казачестве.
— Ну мы дожили: немцы да в казаки...
— Что делать.
— Вы давно виделись с Евгением Ивановичем Белавиным?
— Да уж изрядно. Что-то от него вестей нет. Надо бы ещё раз написать...
Вот о чём написал Краснов атаману Балабину 27 июня 1941 года:
«Ваше превосходительство, Глубокоуважаемый Евгений Иванович.
Наши письма разошлись. В своём письме от 23 июня я призывал казаков к спокойствию. Если бы русская эмиграция знала и понимала, сколько вреда она причиняет и себе лично, а главное — Русскому делу своей нервностью, экспансивностью, возбудимостью, скажу более (сужу по Берлину), ошалением. В Берлине архимандрит Иоанн имел неосторожность после молебна о даровании победы над большевиками произнести горячую проповедь, в которой предсказывал в скором времени звон колоколов по всей Руси Великой и наше вот-вот возвращение на родную землю. Явились молодые взбалмошные люди (союза Гуленко), которые объявили запись добровольцев в германскую армию. Никто им не сказал, что ни одна уважающая себя армия, а тем более такая однородная, как немецкая, не станет так вдруг брать добровольцев той же национальности, что и у её врага, тем более что в эмиграции провокаторов и большевистских агентов хоть отбавляй. Крик, шум, беготня по Берлину, распускание самых невероятных слухов имели последствием то, что уже в тот же день, 22 июня генерал Бескупский (белоэмигрант, генерал царской армии. В 1936 г. фашистскими властями был назначен начальником Управления русской эмиграции в Германии. — Прим. ред.) был вызван в соответствующее министерство, и ему было предложено «передать эмиграции, что она не будет участвовать в текущих событиях и всех просят оставаться на своих местах и на своей работе. Просят также выступать с предложениями и проектами и поменьше обсуждать события. Бискупский 24 июня собрал представителей организаций, чтобы им это сообщить. Поэтому мне непонятно приказание генерала Лемке «Всем быть готовыми». Что это значит? Оставить места и работу? Укладывать чемоданы? К чему? К какой деятельности быть готовыми? Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается.
Переводчиков на русский, польский, белорусский и малорусский языки немцы начали брать уже в марте этого года. Требовалось умение быстро переводить письменно с немецкого на русский и обратно, уметь вести разговор с переводом. Переводчики поступали в особые школы, где их обучали этой работе. Жалованье приличное. Жизнь в казарме. Теперь, конечно, берут ещё больше переводчиков...
С подачей различных «меморандумов» советую вам не спешить. Слишком много теперь подают всяких «меморандумов» и проектов, даже таких, где предлагают возвратить помещикам всю их землю и прочее. Всё это без рассмотрения складывается в архив.
Мой совет: спокойно выждать события, которые должны разыграться в ближайшие месяцы (июль, август, сентябрь). И уповать на Бога, предавши себя и Родину на волю Божью. Ибо мы — щепки, забитые в заводь после бурно несущегося потока.
Лидия Фёдоровна шлёт вам привет.
Храни Вас Господь!
Искренне уважающий Вас П. Краснов».
Атаман Балабин написал в ответ:
«...Ваше превосходительство, Глубокоуважаемый Пётр Николаевич. Давно получил Ваше письмо, но обстоятельства сложились такие, что с ответом задержался. Потребовалось принять личное участие в комплектовании казачьих дивизий и переброске казаков против Тито. Эти югославские партизаны, а я бы назвал их скорее бандитами, не встречая серьёзного сопротивления, нанесли несколько внезапных нападений на правительственные войска...
Но я глубоко убеждён — казаки наведут порядок...
Радуют колоссальные успехи немецкой армии и довольно смешно выглядят наши эмигранты. Их преждевременные сборы на родину кроме ироничного смеха ничего не вызывают... Однако находятся такие наши соотечественники, у которых победы германского оружия вызывают озлобление. И при этом обидно за Антона Ивановича, который призывает оказывать помощь Советскому Союзу. Будто и не было никакой Добровольческой армии и борьбы с большевизмом. А может, генерал Деникин забыл всё это по причине слабости его умственных способностей?