Не взывай к справедливости Господа
Шрифт:
Цыганок вместо вожделенного кошелька набитого рублями принёс порядочный кусок колбасы и батон – чужие остатки пиршества.
– Навались – подешевело! – На промасленной мятой газете Карамба ловко своим ножичком-пером настрогал колбасы, а батон трогать не стал, покрутил своё бандитское оружие и снова сунул в карман, пояснил:
– Мне в прошлом году майкопские черкесы чуть секир башку не сделали, когда я с ножом к лавашу подошёл.
– Они тебя не за то хотели к аллаху отправить, а за то, что ты их кухонным ножом свиное сало резал. – Яблон, посмеиваясь, подвернул колки на гитаре и протянул стакан Кириллу. – Кирюха, подай на грудь!
Тот, оторвав зубами металлическую
– Держи!
Пока Яблон цедил сквозь зубы прогорклую на солнцепёке водку, цыганок, подхватив у него с колен гитару, пощипал, пощипал струны и запел жалостливым слезливым голоском:
«Идут на Север срока огромные,Кого не спросишь – у всех Указ…Взгляни, взгляни в глаза мои суровые.Взгляни, быть может, в последний раз.Быть может, завтра покину родину —Этап далёкий на Воркуту…»– Что ты кота за хвост тянешь? Дай-ка нашу, народную, блатную-хороводную! – И, сунув цыганку недопитый стакан, выхватил у него из рук инструмент:
«Я помню завод Ильича,Две маленьких доменных печи,А третью-то строили мы,Согнув свои юные плечи.Будь проклята смрадная печь,Что названа ты «Комсомольской»…– Ну, ты Яблон и даёшь! Под мужика решил косить? Ты бы ещё спел «Вставай проклятьем заклейменный!». Посмотри на себя – какой ты монтажник? Верхолаз хренов! Ты – урка! Щипач натуральный! Ага! Тебе не гаечным ключом надо работать, а в цирке у зрителей карманы стричь. – Было видно, что цыганок здорово захмелел и теперь нарывается на кулак. – Я тебя по фене учил ботать, а ты теперь блатную песню губишь, с которой правильные люди по этапам мыкались.
«Я помню тот Ваненский портИ гул парохода угрюмый,Как шли мы по трапу на бортВ холодные, мрачные трюмы.От качки стонали ЗеКа,Обнявшись, как родные братья.И только порой с языкаСрывались глухие проклятья:Будь проклята ты Колыма,Что названа чудной планетой!Сойдёшь поневоле с ума.Оттуда возврата уж нету…»Пел цыганок с явным приблатнённым оттенком, показывая, что вот, мол, как надо «делать» песни Колымского края…
Яблон, не возражая, тихо поднялся с колен и с размаху плашмя опустил гитару на голову цыганка, отчего тот, поперхнувшись на последнем слове, клюнул песок, да так и остался лежать.
Удар был не настолько сильный, чтобы отключилось сознание, но выпитая сверх меры водка сделала нужное дело.
– Пойдём отсюда! – Яблон ухватил Кирилла за рукав и потянул к пристани, где речной трамвайчик, осипнув на третьем гудке, уже раскручивал причальный канат.
7
Коля Яблочкин попал в детский дом совершенно случайно, хотя нет ничего более закономерного, чем случайность.
Родившая его женщина, на второй день появления Коли на Божий свет, бесследно растворилась в людском море большого
Других имён Коля Яблочкин, окончив семилетку, не знал, а может быть, просто не запомнил, хотя в школе что-то говорили и о других знаменитых горожан.
Имя и броскую фамилию мальчику дала принимавшая роды акушерка, жена мастера электролампового завода, который учился, без отрыва от производства, в местном Политехническом институте и свеча Яблочкина часто упоминалась в их семейных отношениях.
Кстати, мужа акушерки звали Николаем.
Детдом – есть детдом, и кто пожалеет, погладит по русой головке на каменистой дороге жизни мальца, Колю Яблочкина?
Время летит быстро, и Коля попал в ремесленное училище, имея на руках справку о приводах в милицию и полуматерную кличку Яблон.
Где так ловко научился Коля карманному мастерству?
А тоже в детдоме. Пища скудновата, а есть хотелось всегда, вот и ныряли его пальцы по чужим карманам в автобусах и пригородных электричках.
Попадался он редко, но когда попадался, то били хорошо, поэтому он работал с народом по-станиславски – играл полудурковатого глухонемого. Кто посмеет обидеть болезного инвалида детства? То-то!
Направляющей и указующей силой в его жизни был вовсе не комсомол, а вышедший тогда на экраны художественный фильм «Высота» о храбрых монтажниках стальных конструкций, которые могут и выпить хорошо и хорошо поработать там, где только птицы да они горластые и плечистые парни в брезентовых робах и оплечь монтажных поясах.
«По какой специальности будешь учиться?» – спросили в ремеслухе.
Как по какой? Конечно по монтажу – сам гружу и сам вожу, только вожжи не держу!
Последнее, правда, добавил автор, зная привычки и характер человека по кличке Яблон, изменившего жизнь Кирюши Назарова настолько, что трудно было предположить его будущее в начале повествования.
Коля Яблочкин проходил рабочую практику на металлургическом комбинате города Липецка, где его бригада занималась монтажом стальных конструкций той самой домны, что была названа «Комсомольской». Ввиду его малого возраста и стажа на высотные работы он не допускался, но на «подхвате» работал хорошо. Когда бригаду откомандировали в Тамбов, то сердобольный бригадир дядя Лёша, взял пацана с собой – пусть парень пообвыкнется, прикипит к монтажному делу, а там, глядишь, хорошим верхолазом будет.
Зная увлечения Коли, дядя Лёша проводил с ним нравственные беседы не только языком. Рука у дяди Лёши была потяжелее кувалды. Но, как сразу отучишь человека от дурной привычки, которая навроде курева – прожить можно, а тянет до невозможности.
Выходной день, заняться нечем, деньги от командировки кончились, вот и пошёл Коля Яблочкин, по прозвищу Яблон, по городу ошиваться – может, где денежка и завалялась на его счастье!
В том, что парень купивший у мороженицы стаканчик пломбира, конечно, деревенский лох, Коля знал точно. Кто же будет тратить деньги на мороженое, когда рядом пивной ларёк открыт? Деревенские, они всегда в первую очередь, когда бывают в городе, мороженое покупают или селёдку. Этот лох до селёдки ещё не дорос, но деньги у него есть. Надо разыграть спектакль, – давно он этим не занимался и, чтобы не потерять навыки, решил подобрать, то, к чему руки сами просятся. Вот и повстречались, прошу прощенья, хрен да лапоть на вокзальной площади! А всё остальное ловкость рук ну и, конечно, система Станиславского.