Не забывай меня
Шрифт:
— Рид, — я подошел к пианино и посмотрел на него. — Я не представляю, что бы я мог такого приобрести, что даст мне хотя бы половину того удовольствия, которое я получаю от прослушивания твоей игры. Это также и мой выбор, как я трачу свои деньги, и, если ты решишь, что не хочешь его принимать, тогда все в порядке. Оно останется здесь в качестве украшения.
— Олли…
— Я не принимаю «нет» за ответ. Тебе это нравится. Я вижу, что тебе это нравится. Просто скажи спасибо и наслаждайся. Пожалуйста.
Рид покачал головой, и
— Спасибо.
— Не стоит благодарности. Видишь, это было не так уж сложно, не так ли?
Со смехом он сказал:
— Наверное, нет. И мне это действительно нравится. Это прекрасно.
«Прекрасно, когда ты за пианино».
— Ты проголодался? Я могу приготовить обед, если ты сыграешь мне еще.
— Это довольно крутая сделка.
— Я тоже так думаю. Бургеры подойдут? Я могу пожарить на гриле.
— Вообще-то, — Рид встал и покачнулся на каблуках. — Прежде чем ты это сделаешь, я кое-что хотел тебе подарить, но я не совсем уверен, что ты этого хочешь.
— Рид, ты не обязан мне ничего дарить.
— Ты тоже, но ты все равно это сделал.
— Намек понят.
— Но... дело в том, что ты знал, что мне понравится пианино. Не знаю, как ты отнесешься к моему подарку.
— Не говори глупостей. Если это от тебя, мне понравится.
— Как ты можешь быть в этом уверен, если не знаешь, что это такое. Это эгоистичный подарок, правда.
— Да? Теперь мне любопытно, — сказал я.
— Закрой глаза, и я пойду за ним.
— Ты принес его с собой?
— В некотором смысле. Закрой глаза.
Я сузил глаза, прежде чем сделать, как он сказал.
— И кто тут теперь загадочный?
— Не двигайся и не подглядывай. Обещаешь?
— Да, да, я обещаю, — что бы ни было у него припрятано в рукаве, это меня заинтриговало, но я не мог догадаться, что это может быть. Я не слышал ни его шагов по плитке, ни какого-либо другого звука.
То, что произошло пять секунд спустя, я и представить себе не мог, ни за миллион лет.
Теплые, мягкие губы нежно прижалась к моим, в то время как рука Рида обхватила меня за шею. Если бы он не держал меня на месте, когда мои глаза распахнулись, я бы отпрянул от удивления.
— Все в порядке? — прошептал он в мои губы, и мой рот автоматически приоткрылся, прежде чем мой мозг смог осмыслить происходящее.
Это не может быть правдой. Рид не мог стоять у меня на кухне и целовать меня. Уж никак не он должен был быть инициатором. Это должно быть сон, потому что реальность была слишком ошеломляющей, чтобы полностью это осознать.
На мгновение я сосредоточился на губах Рида, целующих мои, и на том, как его неуверенность начала перерастать во что-то более интенсивное.
Боже, как мне хотелось засунуть руки ему под рубашку, чтобы почувствовать его тело, когда я прижму его к себе. Я хотел, чтобы
Стон слетел с моих губ при этой мысли, и Рид воспринял это как зеленый свет, потому что его другая рука поднялась, и я почувствовал, как бархатная гладкость его языка погрузилась внутрь, чтобы потереться о мою.
Черт, это зашло слишком далеко. Я никак не хотел останавливаться, и в этом была проблема. Потребовалось все, что у меня было, каждая унция контроля, чтобы собраться и отодвинуть его на расстояние вытянутой руки.
Губы Рида покраснели, он стоял, тяжело дыша, его глаза остекленели от желания, казалось, сначала у него даже не щелкнуло, что я больше не отвечаю ему взаимностью. Только когда заставив себя сосредоточиться на мне, он понял, что происходит. Что я оттолкнул его. Что этого не может быть.
— Прости, я думал, ты... — он запнулся, на его щеках появился румянец. — Я, должно быть, все неправильно понял.
— Дело не в этом…
— Мне не следовало этого делать. Прости.
— Не извиняйся…
Он провел рукой по волосам, а затем провел ими по лицу.
— Просто у меня были эти мысли, и я мог бы поклясться, что ты тоже это чувствовал, но... я ошибся. Пожалуйста, просто забудь об этом.
— Мысли? Какие мысли?
Он остановился и посмотрел на меня.
— О тебе, — сказал он, как будто это было самое естественное в мире — думать обо мне.
«О Боже. Не бери в голову». Мне не нужно было это слышать. Мне не нужно было, чтобы он искушал меня больше, чем уже это сделал, потому что я едва мог сдерживаться. Но я должен был знать...
— Какие мысли?
— Ты мне нравишься, Олли. Мне нравится быть рядом с тобой. Проводить время с тобой. А в последнее время я думаю о том, как это — целовать тебя.
«Черт возьми». Я обнаружил, что качаю головой. Как так получилось, что он ничего не скрывал? Что ему даже не пришло в голову прятаться от меня? Я не мог заставить себя признаться, что мои чувства к нему вышли далеко за пределы дозволенного, но он был здесь и так легко излагал все это.
Вцепившись в стойку, мой голос прозвучал грубо, как наждачная бумага, когда я спросил:
— А теперь, когда ты это сделал?
Он сделал шаг в мою сторону.
— Я хочу поцеловать тебя снова.
Шок и адреналин, проходящие через мое понимание, заставили меня отступить, ударяясь о стойку так сильно, что я решил, что позже у меня будет синяк.
— Ты не понимаешь, о чем говоришь.
— Да. Понимаю.
— Я думаю, ты забыл, как сильно ударился головой.
— Что? Думаешь, удар головой заставил меня поцеловать тебя? Быть рядом с тобой? — он громко рассмеялся. — Это просто смешно.