(не)желанный брак, или Космический приют для хищных растений

Лунёва Мария

В комнате Лапушки и Жири раздался грохот. Словно молотком тарабанили.

— Что они творят? — всполошилась я.

— Увеличивают высоту ящика, — отмахнулся муж. — Я оставил им доски и гвозди, пусть сами разбираются со всем этим.

Я только тяжело вздохнула.

— Ты обещала нам таких же помощниц, — наполнил мистер Петер.

— Да, — я кивнула, — только обстроимся и я тут же примусь за объявления. Выброшенных растений по заводам утилизации не мало. Главное, я знаю, где искать. Но не обещаю, что вы получите таких же. Все цветы разные, ещё я думаю, от воспитания

многое зависит. Лапушка у меня с росточка. Вот, кстати, и ещё одна идея, как немного разжиться деньгами.

Я взглянула на Калеба.

— Здесь ты права, девочка, — сосед задумчиво кивнул. — Спросом такие растения непременно будут пользоваться. И ещё каким...

Так мы просидели ещё час, обсуждая будущий приют для хищных растений.

На улице вовсю грохотало. Непогода не желала отступать.

— Если так и дальше пойдёт, то выпишу ветряк, — мистер Петер взглянул на небо. — От солнечных батарей в такой сезон толку мало.

— Я об этом ещё и не думал, — Калеб нахмурился. — Только о водопроводе и фильтрах. Намучился бегать за водой и кипятить её вёдрами. Стирка, готовка, уборка... везде нужна вода. Даллию ещё искупать как-то надо, не к реке же после болезни её тащить.

— А поехали по-быстрому к нам, — мистер Петер встал из-за стола. — У меня кое-что есть. Предвидел я, что здесь особых удобств не будет и взял с собой две высокие бочки. Будет вам на первое время вместо ванны.

— Дали одну оставить, — муж призадумался.

— Лапушка и Жиря, — напомнила я.

— Зелёная! — тут же позвал Калеб. Мухоловочка шустро высунулась из своей комнаты. — Я к соседям... За главную будешь. Если что, знаешь, как поступать.

Мой милый цветочек, который я растила с росточка, поднял корешок и провёл кончиком под ловушками, жирно намекая, что всем, кто рыпнется, придёт хана...

— Калеб! Чему ты её учишь?

— Навыкам выживания, — он зловеще усмехнулся. — Полчаса, зелёная, и я вернусь. Всё запереть.

— Калеб! Я не беспомощная!

Меня задело такое отношение. Что я сахарная? Или уже позаботиться о себе неспособна?

— Конечно, детка, но мне будет спокойнее, если дома за тобой будет ходить этот цветочный цербер.

— Не называй так Лапушку! Она такой доброй была, пока ты не научил её обратному.

— Дали, — он приподнял бровь, — мне напомнить, кто вырубил охранку на корабле и вернул вашу провизию, запугав стадо матёрых мужиков. Она, конечно, добрая, пока не затронуты её интересы, а ты входишь в их число. Но давай об этом потом, малыш. Ветер усиливается, а мне ещё успеть вернуться. Не люблю мокнуть.

Разговор был закончен, и последнее слово осталось не за мной.

Я явно сдавала позиции. Хотя ... Я взглянула на свою мухоловочку. Да кого я обманываю, она всегда готова была выдернуть сардельку из рук Томы. Надавать по корпусу Туки и выпотрошить бедный пылесос.

— Хорошо, — тяжело вздохнув, покосилась на мужа. — Я тогда просто посижу на веранде и подышу воздухом.

Наши гости вышли во двор под куполом. Калеб же подобрался ко мне вплотную и, присев на корточки рядом со стулом, взял мои ладони в свои.

— Ты хмуришься, —

тихо произнёс он, заглядывая в глаза.

— Это оказалось немного сложнее. В семье должен быть один глава... Лидер... И кажется, это не я.

— Какая чушь, Дали, — перебил он меня. — В семье должен быть мир и понимание. Ответственность распределена поровну и проблемы касаться всех. А когда один лямку тянет, а второй на его горбу едет — это уже не нормальная семья, а паразитизм.

— Ты решаешь за нас, Калеб.

— Нет, детка, не путай. Я взял на себя ответственность за тебя, пока ты больная. И это нормально. Так и должно быть. Я отобрал у тебя "лямки" и распределил их на всех. И на зелень, в том числе. И мне тревожно оставлять тебя даже на минуту. Ты болеешь, тебя шатает. Но я также понимаю, что ты женщина, и тебе нужно несколько больше, чем мне. Бочка для купания входит в этот список.

— Да, вымыться на веранде под куполом было бы здорово, — согласилась я.

— И насчёт Лапушки, Даллия... Я, конечно, не батан, но мне сложно относиться к зелёной и пухляшке, как к бестолковым кустам. Я вижу их потенциал. Так что плохого в том, чтобы развивать его.

— Ну не так же! Этот её жест...

— Какая жизнь — такие и жесты, малыш. Ситуация требует жёсткости. Зелёная это понимает.

Я лишь поджала губы, признавая его правоту по всем пунктам.

На улице взревел вездеход.

Через пару минут я осталась в доме одна.

Пройдясь по коридору, остановилась посреди спальни.

Тишина. Без Калеба всё вдруг замерло.

Удар молотка..., и я улыбнулась. Нет, не всё...

Что-то огромное прижималась к моей спине. Горячее, твёрдое...

Калеб.

Он стискивал меня, словно я куда пропаду. Солнце нестерпимо светило в глаза, но так не хотелось вставать.

— М-м-м. — раздалось хриплое над моим ухом, — надо просыпаться и лечить тебя, детка, с удвоенной силой. Твои супружеские долги растут.

Оперевшись на локоть, он потянулся за баночкой с мазью.

— Чего это? — не поняла я.

— Как это чего?! — его смоляная широкая бровь забавно приподнялась. — Я уже неделю как дома, а всё не добрался до твоих дынек. Г де справедливость, женщина? За что такие муки? Я рвался к ним не для того, чтобы просто облизываться!

— А я думала, что ты ко мне, — обиженно протянула, глядя, как он потирает шею.

— Ну да, — быстро пошёл он на попятную, — немного не так выразился. Я всей душой и сердцем к тебе, а вот "дружок" мой — к ним.

— Фу, таким быть! — я перевернулась на живот и обняла подушку. — Пошляк ты!

— Я озабочен своей женой, — навалившись сверху прошептал он мне на ушко, — имею полное право. Дай хотя бы потискать тебя, не будь такой жестокой.

Его рука опасно двинулась по моему бедру вверх, задирая подол длинной футболки.

— Сначала вылечи, помой, причеши... — поддела я этого изголодавшегося пошляка и тут же покосилась на вонючую мазь, которую он пристроил у моего носа.

— Ага, значит, планы такие — растирания, бочка с водой... Пока плескаешься, я завтрак готовлю, а после тискаю с чистой совестью...