(не)желанный малыш для олигарха
Шрифт:
– Зинаида Сергеевна? – спрашиваю и чувствую, как сильно у меня пересохло во рту.
– Да это я, - отвечает настороженно.
– Анна, она вам звонила, говорила, что я приеду?
После моих слов ее лицо становится более спокойным. Она глубоко выдыхает и шире открывает калитку.
– Понимаешь…, - она замялась. – У меня сейчас гости, ты приходи завтра, а лучше через неделю.
Хочу возразить, но калитка с треском закрывается прямо перед моим носом.
– А куда я пойду?
– надеюсь, что она меня услышит. – У меня в городе никого больше нет.
Но ответа так и не последовало.
Часть 12
Не хотелось уходить. Просто не куда. Готова ждать до самого заката, пока невысокое солнце скроется за горизонтом. Потому что не знаю куда идти. В каком направлении двигаться. Что за тем поворотом? А куда ведет эта длинная дорога? Что за красивые дома, которые виднеются вдали.
Соленые слезы покатились по щекам. Я не хотела плакать. Я обещала себе не плакать. Но отчаяние захлестнуло волной. Когда кругом пустота. Щемящая сердце и ранящая душу. Когда нет выхода, когда стучишься во все двери, а в ответ тишина. Безмолвная, скупая, бесчеловечная.
Она все сказала. Она не шутила и открывать больше не собирается. Ни завтра, ни сегодня, никогда. Я это отчетливо понимаю.
Стараюсь успокоиться. Смахиваю слезы, нужно позвонить Анне. Нужно все рассказать. Куда идти, что делать? Все плывет перед глазами, как раскаленный на жарком солнце серый асфальт.
Медленно плетусь по пыльной дороге, вдоль небольших домов. Пустынная улица, нет машин, прохожих. Только высокие каменные заборы, зеленые массивы деревьев и шорох мои кротких шагов.
«Мне нужен телефон, мне нужно позвонить», – твержу про себя и сжимаю ладони в кулаки.
Не помню сколько иду пешком, погруженная в свои мысли, но ноги устали. Губы пересохли, а в памяти всплывает женщина из поезда с неровно накрашенными губами, которая протягивала мне копченый куриный окорок. Сейчас жалею, что отказалась. Очень жалею.
Оглядываюсь по сторонам.
Вижу скамейку, вижу недалеко большой, разрытый котлован, возле которого играют дети. Толпа озорных мальчишек кидают камни. Сажусь на скамейку и наблюдаю за ними. Как они звонко смеются, хохочут.
Скоро у меня родится малыш. Он также задорно будет смеяться. Я буду брать его маленькую, теплую ручку и целовать каждый пальчик.
Затем они убегают, остается один рыжеволосый, худощавый мальчишка с длинными руками. Он подмигивает солнцу, затем переступает через ограду и подходит слишком близко к большой яме, наполненной грязной водой. Скорей всего где-то рядом меняли трубы или велись ремонтные работы, все так перекопано.
Мальчишка продолжает бросать камни в воду, переступает через перегородку, подходит почти к самому краю. Срывается и падает. А дальше шум воды и детские крики.
Быстро подбегаю, спускаюсь к нему. Мне воды чуть выше пояса, но мальчик намного ниже, для него глубоко. Он активно мотыляет руками, барахтается, но постоянно уходит под мутную воду с головой.
Босоножки заостряют в вязкой глине, не давая возможности добраться до мальчика, схватить за руку и вытянуть.
Подплываю к нему уже босиком. Подхватываю его на руки. Запрокинув голову, он делает глубокий вдох. Настолько глубокий, что кажется, из-за его тяжелого дыхания в небе сгущаются пепельные облака.
Вместе выбираемся на сушу. Крепко держу его за руку и окончательно теряю надежду найти босоножки. Теперь у меня нет даже обуви и от этой мысли становится так смешно.
Насквозь мокрая одежда, босые ноги, по длинным волосам стекает грязная вода. А мне хочется смеяться. Так и пробирает на смех.
Мальчик сидит на траве глубоко дышит. Ежится от холода. Ему лет девять не больше. Мокрые рыжие волосы падают ему на глаза. Он шмыгает носом, смотрит на меня исподлобья.
– Спа-с-и-бо! – обхватывает себя руками, дрожит.
– С тобой все в порядке?
– Да, – отвечает он. – А с вами? – бросает взгляд на мои босые, испачканные в вязкой глине ноги. Босоножки остались там, глубоко под водой. Даже не помню, как я в этой суматохе их успела снять. Действовать в экстренной ситуации не совсем умею, но я рада, что все обошлось.
– Вполне.
– Я ваш дол… Дол-ж-ник, - его зубы стучат.
Улыбаюсь.
– Думаю, это лишнее. Тебе нужно домой. Согреться, можно заболеть. Хорошо помогает горячий чай с имбирем.
– Меня Макс зовут, а вас?
– Ангелина, – киваю.
– Я живу там, - он указывает пальцем на высокий трехэтажный дом, который виднеется из-за зеленых деревьев.
– Телефон? У тебя есть телефон?
– Даже два! – морщин нос и его мелкие канапушки становятся еще заметней.
***
Это был большой, добротный дом. Стильно, современно и со вкусом. Панорамные окна, цветущий сад, солнечная лужайка, усеянная сочным зеленым газоном. Нет, наша усадьба больше, но здесь уютней. Каждая деталь дополняет друг друга. Мраморный пол, длинная деревянная лестница. Декоративные деревья в горшках, картины с изображением моря, большая хрустальная люстра и букет рубиновых роз.
– Кто твои родители? – спрашиваю, когда осматриваю всю красоту, которая окружает меня.
– Мой отец адвокат, а мама – бизнесс-вумен, - мягко отвечает он и кутается в плюшевый плед, который еще мгновение назад лежал на мягком лилово-бежевом диване. – Очень крутой адвокат. Он работает с олигархами. Я сейчас принесу телефон.
– И как тебя родители отпустили одного?
– Никак. Я сбежал, – он шкодливо улыбается и скрывается за массивными дверями.
Продолжаю осматриваться. На круглом журнальном столике рамка с фото, рядом толстая книга в кожаном переплете. На фото Максим в обнимку с миловидной женщиной, которой на вид не больше сорока лет. У нее красивые глаза, серо-голубые, такие же как и у моего нового знакомого – Макса.