Не жизнь, а роман!
Шрифт:
Церковь обещала выделить хозяину образованного монаха, чтобы тот помогал следить за внутренними налогами, оброками, но вот уже больше года никого не присылают. А Манон думает, что и не пришлют! Сеньор, что приезжает каждый год от сюзерена и забирает налоги, всё считает сам, и ему проверяльщики не нужны.
Она, может, неважно считает, но глаз у неё намётан, и каждый год доверенный человек графа увозит всё больше и больше! Если так будет продолжаться, то замок им никогда не достроить! Скопленные службой деньги хозяина тают и работы останавливаются. Половину строителей на зиму отпустили, не сумев им обеспечить тёплое
Катя вновь лишь приветливо улыбнулась. Бедной Манон добавятся хлопоты, пока она не разберётся в жизни замка. К тому же Катерина не столь неприхотлива как рыцарь и его вояки, так что жаль разочаровывать женщину, но покой ей будет только сниться.
– Манон, что у нас с водой?
– Вы про баню, сеньор? Так у меня на кухне огонь целый день горит, значит, и вода в баньке нехолодная.
– Баня?
– с удивлением переспросила Катя, отчего Бертран засмущался.
– Да вот, дед приучил отца мыться в тепле до скрипа, а отец нас с братьями заставлял. Дед ходил в крестовый поход и многому научился у одной знатной пленницы. Он хотел на ней жениться, но её выкупила родня. Моему старшему брату достался в наследство от деда трактат о здоровом питании придворного лекаря эмира. Средний владел домом в Эдессе, но теперь Эдесса захвачена, а меня дед научил выбирать место для строительства замков и как поставить баню в нём.
– Вам досталось самое ценное, - улыбнулась Катя, не задумываясь о том, что, возможно, трактат у старшего брата от самого Авиценны!
– Вы правда так думаете?
– удивился мужчина.
– Да, я с огромным уважением отношусь к чистоте.
– Значит, на исповеди нам вместе придётся каяться, что осквернили себя мочалками.
– Не понимаю, как можно осуждать чистоту?
– не удержалась Катя, выплёскивая наболевшее.
– Это, прежде всего, наше здоровье!
– Мой тесть обвинил меня в том, что я заставлял его Женевьеву мыться, и она из -за этого ослабела. А священнослужители считают баню местом разврата, - чувствовалось, что Бертрана это задевает или ранит.
– Ничего не могу сказать про вашу Женевьеву, - осторожно коснулась темы первой жены Катя.
– Насильно даримое добро в любой момент может обернуться злом. Поэтому даже из лучших побуждений иногда разумнее отступить. Но почему разврат?
– вновь закипела она возмущением.
– Человеческое тело создавал Бог и что плохого в том, чтобы видеть его, беречь?
– Обнажённый мужчина и женщина не могут удержаться от блуда, - повторил чьи-то слова Бертран.
– О, у вас совместная баня?
– опешила Катя, вспоминая, что таки да, такое практиковалось и на Руси!
– Обычно да, но в замке проживает всего лишь три женщины, и они ходят мыться одни, запирая двери.
– Ну вот, и причём тут блуд?
– облегчённо фыркнула Катюша, полностью одобряя раздельное мытьё.
– И простите меня за резкое высказывание, но меня чуть не стошнило из-за источаемой вони от вашего служителя, когда он нас венчал. Божьему слуге должно быть стыдно так мерзко пахнуть...
Бертран быстро закрыл рот Кате грязной рукой и гневно на неё посмотрел.
– Я поняла, - мягко отрывая его кисть от своего лица, покаялась она, - никогда, нигде, никому.
Он внимательно посмотрел на неё и медленно кивнул, принимая её слова. А Катерина сделала вывод, что не стоит забываться даже рядом с приятными людьми. Мерзавец Отиз мог похлеще выражаться в адрес церкви, но умел ладить с её представителями на своей земле и знал, когда можно высказаться, а когда стоит прикусить язык. Катя вроде ничего кроме правды не сказала, но эта правда не нужна даже поборнику чистоты.
– Манон, помоги сеньоре разобраться в бане и найди ей сухое чистое бельё.
– Как же ужин? Ведь ждут...
– Подождут. Ты что, не поняла, что тебе оказана честь лично позаботиться о свой хозяйке?
– Благодарю, сеньор. Что же это я, растерялась... не сообразила. Мадам, идёмте, я вам всё покажу, помогу, останетесь довольны.
– Дидье, проследи, чтобы никто не сунулся в баню, пока там моется госпожа.
Катя не посмела сказать, что молодожёнам совместная баня не повредила бы. И дело было не в желании согрешить, а убедиться, что муж вымоется чисто, причём везде! Его чистота - залог её женского здоровья, но интуиция подсказывала, что свободный разговор на эту тему преждевременен, тем более сейчас, когда она так оплошала.
– Сеньора, следуйте за мною, а то вы вся дрожите!
– засуетилась Манон.
Она повела Катерину мимо кухни, крикнув своим помощницам, что их господин женился и она ведёт сеньору в баню. Потом они заглянули в комнату, служащую кладовкой. Забрали там куски ткани, несколько кувшинчиков с крышечкой и настоящие шарики мыла.
– Это подарок старого сеньора. Он покупает их у купцов из дальних стран. Понюхайте, как пахнут!
– Манон с благоговением протянула Кате маленький шарик.
– Мне нельзя таким пользоваться, но вам хозяин не запретит.
– А вдруг ему жалко будет?
– поддаваясь доброжелательной хлопотливой суете Манон, Катя почувствовала себя немного капризной и маленькой.
Ей этого так последнее время не хватало, чужой заботы! Весь современный окружающий мир был нацелен на благополучное проживание молодой мамы с двумя детьми, и эта забота, уважение были привычны, незаметны, пока она не оказалась в мире, где женщина чуть ли не ровня собаке.
Желание Манон угодить своей хозяйке подарило приятное дежавю и невольно захотелось усилить количество даримого этой женщиной добра. Вот и вырвался у Катерины провокационный вопрос, на который Манон тут же бросилась отвечать.
– Да как же жалко?! Вы видели, как он на вас смотрит? Он же не сводит с вашего лица глаз, а стоит вам пошевелиться, - заговорщически зашептала она, - мокрая ткань плотнее липнет к вашей фигурке и сеньор едва сдерживает благопристойный вид. Я его с детства знаю и ни на одну деву он так не смотрел, а вы сомневаетесь, что он пожалеет для вас мыла! Да он же подумывал вступать в орден и ни о какой женитьбе не думал!
Катя слушала женскую болтовню и от всей души верила. Не потому, что это правда, а просто она хотела верить. Такая сладость услышать, что ты важна для мужчины, что он тобою околдован, теряется и смущается. Слыша подобные слова, можно представить себе, что обладаешь властью над ним, и это рождает желание сделать своего поклонника счастливым. Она мечтательно улыбнулась, вздохнула, и вернулась в реальность.