Неадекват (сборник)
Шрифт:
– Умер, как пес, в подъезде, – приговаривала старуха с кондором. – Кровушкой истек, холодненький, покойничек теперь, совсем покойничек…
Инна резко захлопнула створки. И вновь в последний момент услышала:
– Шалава!
Настали долгожданные выходные. Погода стояла прекрасная, в окна лился запах цветущих растений. Инна выпорхнула из съемной квартиры, напевая под нос незатейливую песенку. С утра ей позвонил Емельянинов, предложил показать Москву. Самое время выгулять шикарное синее платьице,
Крайне довольная собой, Инна стучала каблучками о ступеньки подъезда. Между вторым и третьим этажами цокающий ритм сбился. Она остановилась перед группой парней, рассевшихся на перилах и преградивших ей путь. Типичные завсегдатаи обгаженных постсоветских подъездов, коротко стриженные, худые, с криминальной мглой в глазах. С передающимися от старшего к младшему брату замашками завсегдатаев российских тюрем.
Сердце Инны застучало быстрее. Она ощутила на себе насмешливые, оценивающие и одновременно презрительные взгляды. Пожалела, что у платья такой глубокий вырез.
«Это просто малолетки, – подумала девушка. – Они ничего мне не сделают».
– Пропустите, – потребовала она.
Самый старший из парней, лет девятнадцати, ощерился желтозубой улыбкой. Он был по-своему красив, с нервными чертами лица и повадками волчонка. Их зрачки встретились. Глаза парня были задумчивыми и даже печальными, что контрастировало с его ухмылкой.
– Пропусти, – повторила она твердо.
– Никто не держит, – сказал он и махнул рукой, вали, мол.
На предплечье парня она разглядела синюю наколку: «Талый».
В памяти всплыли слова старух: «Лешка Талый кровушкой истек, покойничек теперь, совсем покойничек»…
Инна прошла сквозь строй парней. Они проводили ее улюлюканьем и свистом. Только красивый мальчик с наколкой не свистел.
Выходные удались на славу, Вова Емельянинов оказался очень веселым и остроумным собеседником, к тому же, судя по всему, отнюдь не бедным женихом. Для консультанта из супермаркета – очень небедным. Жаль, домой не позвал, да и она, вернувшись в Подмосковье, пожалела, что не пригласила его к себе. В чужой квартире, в чужом городе ей жутко захотелось ощутить на себе сильные мужские руки.
Всю ночь во дворе кто-то хрипло смеялся.
Началась рабочая неделя. Ежедневно ее встречали во дворе деревянный чебурашка и три неизменные фигуры на лавочке.
Она старалась пройти мимо них быстро, но обрывки фраз все равно доносились до ее ушей. Это были всегда какие-нибудь гадости, мерзкие факты из чьих-то биографий, истории смертей.
– Маринка-то с пятого залетела от дагестанца…
– Он в своем Дагестане человека сбил, слыхали? В 99-м сбил девочку и
Ключи, как назло, выскальзывали из пальцев Инны, никак не попадая в кружок магнитного замка.
– Маринка не дура, инженерику сказала, что от него беременна, а он и клюнул.
И тут же совершенно новая информация:
– Умерла Маринка во время родов, слыхали? Порвалась вся…
И хотя Инна понимала, что все это только сплетни отвратительных старух, возвращаться в съемную квартиру становилось еще невыносимее.
«Это временно», – как мантру, повторяла она и по ночам, проснувшись, подходила к окнам: сидят ли? Сидят. При свете луны, втроем.
Она не встречалась с троицей в дневное время. Даже когда в их дворе проходили похороны и собралось столько народа, сколько Инна не встречала во всем городке прежде, старух среди них не было.
«Почему же вы не явились на похороны? – подумала Инна, скользнув глазами по процессии. – Вы же так любите мертвецов…»
В гроб она посмотрела не из любопытства, а втайне надеясь, что увидит в нем одну из старух.
Но в гробу лежал парень, с которым она столкнулась в подъезде неделю назад. Волчонок. Лешка Талый.
По рукам девушки побежали мурашки.
«Это совпадение, – подумала она. – Так бывает. Парень вертелся в маргинальной среде, нет ничего удивительного, что он погиб, как старухи и предсказывали»…
Предсказывали…
«Нет ничего странного в том, что они говорили о теракте за день до теракта – в мире происходит столько взрывов»…
Инна нервно потерла лицо рукой.
Она подумала, что нужно спросить, как именно погиб Талый, убедиться, что подробности смерти не совпадают с опередившими их сплетнями…
Спросить хотя бы у той девушки, что стоит в обнимку с мужчиной кавказской национальности…
Но она не спросила. Она пошла в квартиру, надеясь, что горячая ванна избавит ее от дурных мыслей.
В следующую субботу они с Вовой целовались в арке перед нехорошей квартирой Булгакова, он мял ее груди и жарко сопел в шею.
– Ко мне нельзя, – сказал он. – У меня ремонт, живу у друга.
– Поехали ко мне, – тяжело дыша, произнесла она.
Этим вечером городок не показался ей ни опасным, ни зловещим. Всего-то надо было чувствовать мужское плечо, мужские губы под каждым неработающим фонарем.
– Вот там я живу.
Старух она увидела издалека. Горделиво выпрямила спину, подхватила спутника под локоть.
Старуха с кондором и старуха со спицами повернули к ним головы, лишь та, что сидела в центре осталась привычно безучастной.
– Не здоровайся, – шепотом предупредила Инна.