Неандерталец: Восточные земли
Шрифт:
Все изменилось, когда Эссу пришел с Холмов Ушедших. Как-то незаметно основанная им семья Гррх привязала к себе все другие между Большой рекой и Закатом семьи. Люди из старых семей переходили в семью Гррх, появился общий «базар», где можно было выменять себе что-то нужное, мужчины из разных семей, которые раньше и не знали, да и по большому счету и не хотели знать друг о друге, сдружились после «Общего похода». А горшки, сети, твердые наконечники для копий, силки для мелкой дичи, которые мог установить и ребенок, заготовка мяса и рыбы впрок с помощью «белой эссы»– эти полезные нововведения были подсмотрены в семье Гррх, а вещи обменены на шкуры быков и большерогов. Жизнь в семьях стала сытнее, а благодаря непонятному исчезновению темнокожих еще и безопасней. Перемены были полезны, но происходили как-то слишком…быстро. А теперь вдруг Эссу затеял отправиться всем вместе в Долгую дорогу.
– Мы не хотим уходить, но и не можем остаться, как мы объясним людям, что мы отправляемся в Долгую дорогу на много-много зим?– обычно спокойный Рэту нервно ходил по своей землянке вокруг сидящих на шкурах криворога Эпея Три Пальца и Эдины.– Не все перенесут этот путь.
– Не хочет ли Эссу объединить наши семьи, чтобы все жили по правилам Гррх? Ты сам говорил Рэту, что это не тот Эссу, которого оставили на Холмах Ушедших. Кто знает, что у него в голове. Старый Эссу никогда бы не ушел из под Белой горы.
– В семью Гррх и так приходят мужчины и женщины из других семей. Не ты ли храбрый Три Пальца отвел свою сестру с детьми к хромому Эрру,– вмешалась прислушавшаяся к разговору Грака, на руках которой спал ребенок.– А Энзи сказал, что как только мы придем в Восточные земли, каждая семья будет жить так, как она того желает.
– Энзи и Эхекка утверждают, что видели следы у костра, которые оставили несколько темнокожих, если племя из-за Большой реки придет на равнину, то эта зима станет только передышкой до наступления следующей. Одни мы не справимся,– чистый лоб Рэту пересекла морщина.
– Люди не испугаются каких-то там следов, которые видел, а может и не видел Энзи. Для них важно, что в семье сейчас все хорошо, а далеко в будущее они не заглядывают.
– Еще много новых лун появится на небе, прежде чем Эссу отправится в Долгую дорогу. Не будем торопиться, время у нас еще есть, мы примем верное решение, уйти или остаться— подала голос молчавшая до того Эдина.
Эзуми смотрел вслед уходящей семье лесовиков. Они провели ночь на стоянке длинноногих и теперь отправлялись вверх по течению замерзшей реки в каньон семьи Гррх. Эзуми понимал их решение, их было всего четверо мужчин, восемь женщин и полтора десятка детей. Тяжело было бы выжить в Болоте. Но у правобережных длинноногих нет подобных проблем. Наоборот, теперь охотники в поисках добычи стали заходить далеко вглубь равнины, а не жаться к побережью, как это было раньше. Эзуми не устоял перед напором Эхоута, когда дал согласие присоединиться к семье Гррх и уйти в Долгую дорогу, да и кто бы устоял? Когда Эхоут еще не ушел с Эссу редко кто в семье мог отказать ему в осуществлении его авантюр. Только Вичаша мог управиться с ним. Мудрый Вичаша, как жаль, что ты остался прикрывать отход остальных в том узком ущелье, откуда и не вернулся, уж ты бы точно принял правильное решение, которое пошло на пользу семье. Эзуми не хватало его взвешенности и способности видеть на пару шагов вперед. А может и не нужно брать всю ответственность на себя? Не отправиться ли сейчас же вместе с Эшункой на левый берег и узнать, что решила другая, более многочисленная семья длинноногих? А потом сделать точно так же. Эзуми повеселел- в случае чего он снимал с себя часть ответственности, сославшись на общее решение.
Жизнь на стоянке левобережных длинноногих била ключом. На первый взгляд хождения мужчин и женщин туда-сюда выглядели хаотичными, но Эзуми знал, что каждый из них выполняет часть общей работы. В этом они чем-то походили на семью Гррх, только вместо «школы» был «детсад», где за юными отпрысками по очереди приглядывали крепкие мужчины. Вот и сейчас, несколько охотников наблюдали, как визжащие дети кидают друг в друга снежки или скатываются с крутого берега на лед замерзшей реки. Женщины, которые летом собирали коренья и ягоды, а затем распределяли еду по землянкам, сейчас занимались своим хозяйством. Соседей с противоположного берега, конечно, заметили, но подошли к ним мужчины, только отправив детвору к матерям. Так уж у них было заведено- кто-то да должен всегда за присматривать за младшими.
– Суетятся, не так уж у них все и спокойно, как хотят показать— позлорадствовал Эзуми, прихлебывая из чаши уху из речной рыбы. Не одного его выбили из колеи вести, которые принес с собой беспокойный Эхоут.
– Хорошие горшки взяли вы у семьи Гррх, вкусно рыба получилась,– похвалил он вслух угощенье хозяев.– Но только ли хорошее приходит к нам из их ущелья?
Словно плотину прорвало, помалкивавшие до сих пор левобережные длинноногие заговорили все одновременно. Тема явно стала больным местом для семьи.
– Никуда я не уйду..
– Теперь и Болото стало нашим, когда оттуда ушли лесные жители..
– Зачем тебе Болото, если через одну- две зимы рядом с ним снова появится стоянка темнокожих..
– Уходить надо на Закат, а не Восход…
– Я уйду в Долгую дорогу, в семье Гррх много крепкого оружия и храбрые мужчины..
– Молодые охотники на зверя не прочь отправиться в Долгую дорогу, а вот более зрелые и те, кто ловит рыбу в реке без берегов, опасаются,– подумал Эзуми.– И как они договорятся, если семья разделилась почти пополам? Все-таки должен в семье быть авторитетный охотник, такой как Вичаша, слово которого будет неоспоримым в подобных случаях.
– А что решили вы?– не придя к согласию, мужчины обратились уже к своим гостям.
– А ведь и они ждут того, как поступим мы,– понял Эзуми. Никто не хочет остаться один. Уйдем мы— не останутся на берегу моря и они. И наоборот. Со всей ясностью он понял, что решать судьбу двух семей придется именно ему и момент этот уже наступил. Под тяжестью груза необходимости принять судьбоносное для всех решение у него опустились плечи. Эзуми на мгновение показалось, что где-то за кругом сидящих охотников стоит хмурый Вичаша. Он моргнул и наваждение исчезло. А как бы мудрый поступил на его месте? Эзуми ни разу не видел, чтобы авторитетный охотник что-то советовал с лицом, на котором читалась хотя бы тень сомнения? Неужели седобородый всегда был уверен в себе? Да быть такого не может. Просто свои сомнения он держал при себе. И ему нужно поступить так же.
– Когда Вичаша в «Общем походе» остался в ущелье, чтобы задержать врага и дать нам время дойти до спасительной реки, то перед тем как уйти он сказал мне: «Если я не вернусь, Эзуми, то именно ты должен дать семье понять, что бы я им посоветовал сделать в трудной ситуации».
Эзуми самому нравилось, как полились слова из его рта. Плечи его расправились, он почувствовал уверенность в себе. Эшунка с удивлением на него глядел, не узнавая брата.
– Что бы сказал Вичаша, если бы он сегодня был с нами и попробовал вкусную горячую уху из горшка? Когда Эссу спас меня и Эшунку с его женщиной и детьми в реке без берегов, безбородый поступил так, как должен был сделать каждый из семьи длинноногих. Вичаша отметил это. Когда Эссу предложил отправиться в «Общий поход», то он дал нашим мужчинам крепкие наконечники и ножи из растаявшего камня. Эссу заботился о наших мужчинах так, как должен поступать длинноногий. И Вичаша опять отметил это. На «базаре», где собрались все семьи, Эссу дал нам много горшков, в которых можно варить рыбу, наконечники и ножи из растаявшего камня, обменяв их на шкуры быков и большерогов, и тогда Вичаша сказал мне, что не нужны Гррх наши шкуры, а Эссу хочет, чтобы длинноногим было хорошо.
Эзуми передохнул и посмотрел на внимательно слушавших его охотников.
– Я, Эзуми, думаю, что если бы Вичаша не остался тогда в ущелье, а был сейчас с нами, то он бы опять поддержал Эссу, как всегда это делал, и наша семья отправилась бы в Долгую дорогу.
Эзуми показалось, что за спинами мужчин длинноногих опять появился Вичаша. На сей раз седобородый довольно улыбался. Значит, он все правильно сделал, теперь он был уверен в этом.
– Я был рядом с тобой, когда Вичаша и Эрит отправились в ущелье, мудрый не говорил ничего из того, что ты только что рассказывал,– они возвращались к себе, пересекая реку по льду, и только Эшунка никак не мог успокоиться.