Неандертальский параллакс. Люди
Шрифт:
С колотящимся сердцем Мэри залезла обратно в машину; в голове металась одна мысль:
«Интересно, это так и должно быть?»
Глава 2
Журард Селган поднялся с седлокресла и ходил вдоль периметра круглого кабинета, пока Понтер Боддет рассказывал ему о своём первом визите в мир глексенов.
– То есть в ваших отношениях с Мэре Воган остался элемент неудовлетворённости? – спросил Селган, возвращаясь на своё место.
Понтер
– Отношения часто остаются невыясненными, – сказал Селган. – Было бы здорово, если бы в данном случае это было не так, но, без сомнения, в вашей жизни уже случались отношения, которые закончились не так, как вам бы хотелось.
– Да, – очень тихо согласился Понтер.
– Вы подумали о ком-то конкретном, не правда ли? – уточнил Селган. – Расскажите.
– Моя партнёрша, Класт Харбен, – сказал Понтер.
– Ах. Ваши отношения с ней завершились? Кто инициировал разрыв?
– Никто, – мрачно ответил Понтер. – Класт умерла двадцать месяцев назад.
– О, – сказал Селган. – Мои соболезнования. Она была… она была старше вас?
– Нет. 145-я, как и я.
Бровь Селгана заползла на надбровный валик.
– Несчастный случай?
– Рак крови.
– Ах. Трагедия. Но…
– Не говорите этого, Селган. – В голосе Понтера прозвучал металл.
– Не говорить чего?
– Того, что вы собирались сказать.
– И что, по-вашему, я собирался сказать?
– Что мои отношения с Класт завершились внезапно, так же, как и мои отношения с Мэре.
– Вы так на это смотрите?
– Я знал, что не стоило сюда приходить. Вы, скульпторы личности, считаете свои выводы такими глубокомысленными. А они все лежат на поверхности. «Отношения с Зелёной завершились внезапно, и это напомнило вам о том, как завершились отношениях с Красной». – Понтер презрительно фыркнул.
Сеган несколько тактов сидел молча, по-видимому ожидая, что Понтер скажет что-нибудь ещё. Не дождавшись, заговорил сам:
– Однако это вашими стараниями портал между нашим миром и миром Мэре открыли снова. – Он замолчал, оставив фразу висеть в воздухе, и в конце концов Понтер ответил:
– И вы считаете, что причина в этом? Что меня не заботили последствия такого шага для нашего мира? Что всё, о чём я беспокоился, – это мои незавершённые отношения?
– Вы скажите мне, – мягко предложил Селган.
– Всё было совершенно не так. Нет, конечно, существует некоторое поверхностное сходство того, что случилось между мной и Класт, и того, что произошло между мной и Мэре. Но я учёный. – Сердитый взгляд его золотистых глаз впился в лицо Селгана. – Настоящий учёный. Я понимаю, где имеется истинная симметрия – уж точно не в этом случае, – и умею отличить её от ложной аналогии.
– Но вы в самом деле оказывали давление на Верховный Серый совет. Я видел это по визору, как и тысячи других людей.
– Да, но… – Он замолк.
– Но что? О чём вы тогда думали? Чего стремились достичь?
– Ничего – кроме того, что считал наилучшим для нашего народа.
– Вы в этом уверены? – спросил Селган.
– Разумеется, уверен! – рявкнул Понтер.
Селган молчал, давая Понтеру прислушаться к эху его собственных слов, отражённому от полированной деревянной стены.
Понтер Боддет признавал, что ничто из пережитого им ранее – по сути, ничто из пережитого кем бы то ни было в его мире – не было настолько пугающим, как его перемещение в странный параллельный мир, куда он прибыл в полной темноте и едва не утонул в гигантском водяном баке сразу по прибытии.
Однако из всего пережитого им ранее в этом мире вряд ли что повергало его в такой ужас, как выступление перед Верховным Серым советом. Ведь это был не просто местный Серый совет; Верховный Серый совет управлял всей планетой, и его члены специально приехали сюда, в Салдак, чтобы встретиться с Понтером и Адекором и увидеть квантовый компьютер, с помощью которого уже дважды открывался портал в иную реальность.
Никто из членов Верховного Серого совета не был моложе 143-го поколения, то есть на двадцать лет старше Понтера. Мудрость и опыт, а также, при определённых обстоятельствах, злобное упрямство достигали в этих людях наивысшего расцвета.
Понтер мог просто бросить это дело. Никто не заставлял их с Адекором снова открыть портал в другой мир. В самом деле, никто на свете, кроме, может быть, той женской группы из Эвсоя, не смог бы их уличить, вздумай они утверждать, что открытие портала оказалось невоспроизводимой флуктуацией.
Однако возможности для торговли между двумя мирами были слишком многообещающими, чтобы Понтер мог их проигнорировать. Обмен информацией был возможен совершенно точно: знания народа Понтера о сверхпроводимости в обмен на, скажем, космические технологии глексенов. Но вдобавок к этому был возможен и культурный обмен: произведения искусства этого мира на произведения искусства того; дибалат итеративного эпоса на, скажем, пьесу того же Шекспира, о котором он часто слышал в том мире; скульптуры великого Кайдаса на полотна глексенских мастеров.