Неандертальский параллакс. Трилогия
Шрифт:
Джок прилип носом к квадратному стеклу. Понтер встал и подошёл к другому окну. За окном виднелась береговая линия того, что, как он знал, Джок называл озером Онтарио.
— Сплошной лес, — удивлённо произнёс Джок, оборачиваясь к Понтеру.
Понтер кивнул.
— Там есть охотничьи хижины, но постоянное население отсутствует.
— Без дорог я не узнаю этих мест.
— Мы скоро пролетим над одним из Фингер-лэйкс. Мы называем их так же, как вы — идея очевидна [145] . Вы без труда их узнаете.
145
Finger (англ.) —
Джок заворожено уставился в окно.
Эксгибиционисты не полетели на юг вместе с делегацией Объединённых Наций, но Бандра сказала, что на острове Донакат будут встречать другие. Пока же Бандра приказала визору отключиться, что он и сделал. Она повернулась к Мэри.
— Вчера мы не слишком много говорили о… о моей проблеме с Гарбом.
Мэри кивнула.
— Это из-за него… из-за него ушла ваша партнёрша?
Бандра встала и запрокинула лицо к потолку. На потолке были изображены сотни птиц, представляющие дюжину видов; каждая вырисована с неизменным тщанием.
— Да. Она не могла смотреть, как он делает это со мной. Но… но, в определённом смысле, это к лучшему, что она ушла.
— Почему?
— Проще скрывать свой позор, когда вокруг никого нет.
Мэри поднялась, положила руки Бандре на плечи и отступила на шаг, так, чтобы видеть её лицо.
— Бандра, послушайте меня. Вам совершенно нечего стыдиться. Вы не сделали ничего плохого.
Бандра, явно через силу, кивнула.
— Я знаю, но…
— Никаких «но». Мы найдём, как выйти из этой ситуации.
— Выхода нет, — сказала Бандра, и подняла руку, чтобы вытереть глаза.
— Должен быть, — сказала Мэри. — И мы его найдём. Вместе.
— Вы не обязаны помогать мне, — тихо произнесла Бандра, покачивая головой.
— Обязана, — сказала Мэри.
— Почему?
Мэри слегка пожала плечами.
— Скажем так: я немного задолжала женскому полу.
— И вот мы здесь, леди и джентльмены, — сказал Советник Бедрос. Остров Донакат — то, что вы называете Манхеттеном.
Джок не мог поверить глазам. Он знал Нью-Йорк, как собственную ладонь — но это!
Это было божественно.
Они летели над Южным Бронксом — только здесь стоял вековой лес: орех, кедр, каштан, клён, дуб, листья горят всеми красками осени.
— Смотрите! — крикнул Кофи Аннан. — Остров Рикерс!
И это правда был он, без тюрьмы, разумеется, и втрое меньше размером, чем тот искусственно расширенный остров, который знал Джок. Когда вертолёт пролетал над самым островом, Джок разглядел, что он не соединяется мостом с Квинсом. И, разумеется, слева от него не было никакого аэропорта в том месте, где в его мире расположена «Ла-Гуардия». Вместо неё там была гавань. Джок внутренне похолодел, разглядев нечто, что выглядело как авианосец — он не ожидал, что у неандертальцев есть что-то подобное. Он страшно не хотел, чтобы сидящий рядом с ним неандерталец снова заводил бесконечную болтовню, но ему нужно было знать.
— Что это? — спросил он.
— Корабль, — ответил Понтер, словно объясняя что-то очевидное.
— Я знаю, что это корабль, — ответил Джок, внутренне закипая. — Но почему у него такой широкий и плоский верх?
— Солнечные батареи, — объяснил Понтер. — Они питают его турбины.
Пилоту вертолёта явно было велено перед посадкой устроить облёт острова, чтобы дать им всё хорошо рассмотреть. Теперь машина двигалась в западном направлении, над островом Уордс, берега которого усеивали небольшие постройки, похожие на деревенские домики.
Вертолёт полетел дальше. Всё выглядело так, словно Центральный парк растянули на весь Манхеттен, от Ист-Ривер-драйв до Генри-Гудзон-парквей.
— Остров Донакат является Центром города, который мы называем Пепралдак, — сказал Понтер. — Другими словами, это женская территория. В Салдаке Центр и Окраину разделяют многие километры нежилой территории. В Пепралдаке Ценр и Окраина разделяются тем, что вы называете рекой Гудзон.
— То есть мужчины живут в Нью-Джерси?
Понтер кивнул.
— Как они перебираются через реку? Я не вижу ни одного моста.
— Транспортные кубы могут летать над водой, — сказал Понтер, — так что летом пользуются ими. Зимой река замерзает, и её переходят пешком.
— Гудзон не замерзает.
Понтер пожал плечами.
— В нашем мире замерзает. Ваша деятельность влияет на климат вашей планеты сильнее, чем вы думаете.
Вертолёт повернул на юг и теперь летел над рекой. Скоро он немного изменил курс, что означало, что они пролетали над девственными пространствами Хобокена. Джок посмотрел налево. Всё правильно — остров был там: холмистый — ведь Манхеттен означает «остров холмов», не так ли? — усеянный озерами… и полностью лишённый небоскрёбов. Среди леса встречались прогалины со стоящими на них кирпичными зданиями, но ни одно из них не было выше четырёх этажей. Джок посмотрел в правое окно. На месте Либерти-парка был лес. Там был остров Эллис, и остров Либерти, но, разумеется, без статуи Свободы на нём. Ну и хорошо, подумал Джок; он, конечно, не ожидал увидеть там 150-футовую неандерталку, хотя…
Джок услышал изумлённые возгласы, когда остальные делегаты разглядели то, что он только что заметил: двух кашалотов в Верхней Нью-Йоркской бухте. Должно быть, заплыли сюда из океана. Они были футов по сорок в длину, с тёмно-серыми спинами.
Вертолёт повернул на восток, летя над водой между Говернор-Айленд и Баттери-Парк, а потом следуя над руслом Ист-Ривер. Джок видел сотни древодомов по её берегам, а также…
— Что это?
— Обсерватория, — сказал Понтер. — Я знаю, что вы помещаете свои большие телескопы под полусферические купола, но мы предпочитаем кубические структуры.
Джок покачал головой. Да разве в Гринвич-виллидж когда-нибудь бывает так темно, чтобы можно было разглядеть звёзды?
— И что, здесь много живности водится? — спросил он Понтера.
— О да. Бобры, медведи, волки, лисы, еноты, олени, выдры — не говоря о перепелах, куропатках, лебедях, гусях, индейках, и, разумеется, миллионы странствующих голубей. — Понтер на секунду замолк. — Жаль, что сейчас осень; весной тут цветут розы и другие цветы.
К этому времени вертолёт уже опустился довольно низко, и поток воздуха от его лопастей морщил поверхность воды. Они подошли к месту, где река поворачивала на север, и пилот вёл машину вдоль её русла ещё несколько миль, а потом посадил её на обширном поле, заросшем высокой травой и окружённом садами яблоневых и грушевых деревьев. Первым вышел Советник Бедрос, за ним — Понтер и Адекор, потом — генеральный секретарь. За ним вышел Джок, следом — остальные делегаты. Воздух был свеж, чист и прохладен; небо над головой — такое голубое, какое Джок видел лишь в Аризоне летом, но никогда — в Большом Яблоке [146] .
146
Неформальное прозвище Нью-Йорка.