Небеса не для нас
Шрифт:
Тут краем глаза я заметила Макара - он как раз подходил к двойным дверям, ведущим в класс, напротив которых и стояли мы с другом. В первую секунду я ощутила что-то вроде чувства вины, но потом вспомнила, что могу делать что угодно и с кем угодно, не испытывая ни малейших угрызений совести. Наоборот, мне будет только на руку, если Власов увидит меня с Витей.
Приблизившись к лицу бывшего парня, я прошептала:
— Можешь кое-что сделать для меня по-дружески? Мне бы это очень помогло.
— Конечно. Что сделать? — так же негромко спросил Витя.
— Поцелуй меня у него на
Если в первый момент он и был удивлен моей просьбой, то его недоумение очень быстро прошло. Витя посмотрел мне в глаза, на его лице отразилась грусть. Последний поцелуй… Мне тоже стало грустно, мою душу наполнили воспоминания о проведенных с ним неделях. Мы были так дороги друг другу, но расстались впопыхах и чуть ли не в ссоре, не поговорив, не объяснившись, не попрощавшись по-нормальному.
Последний поцелуй…
Наши губы встретились, и в это мгновение я ощутила, чем он был для меня. Я уже скучала по нему, по его невероятной доброте, по легкому веселому характеру, по нашей с ним близости. В этом поцелуе чувствовались боль и тоска. Витя не сдерживался, как обычно, из опасения оскорбить меня, он целовал меня так, как никогда раньше этого не делал. Нет, я не знала, как он относится ко мне. Была это простая симпатия или же настоящее чувство?
Наверное, я никогда точно этого не узнаю.
Прозвенел звонок, и мы поняли, что пришла пора расстаться навсегда. Еще несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, пытаясь ухватиться за это ощущение, как-то продлить его… но наше время пришло, и ничего изменить не удастся.
Возвращалась я к своей парте, по-прежнему погруженная в мысли о Вите, но тут наткнулась на сумрачный взгляд Макара и вспомнила, зачем вообще все это затеяла.
Глава 17.3
Мои губы раздвинулись в ехидной улыбке, мне захотелось спросить его, понравилось ли ему это зрелище. Но не успела я занять свое место, как он сам ко мне обратился.
— Ты победила, Ева. Мы в отношениях, ты моя девушка, я твой парень, и ты не можешь встречаться ни с кем, кроме меня! — в его голосе слышалась плохо сдерживаемая ярость.
Я весело рассмеялась:
— А как же, «Уходи в загул, мешать не буду»? Как-то быстро ты сдался!
— Ты мне выбора не оставила, — прищурил глаза Макар. — Ну, все, довольна, наконец?
Вовсе я не была довольна, наслаждаться ощущением триумфа мне пришлось недолго. Ведь по сути ничего не изменилось - он не хотел со мной встречаться, я вынудила его своим поведением. Может, Власов приревновал меня к Вите, а может, просто испугался, что я буду позорить его перед ребятами, целуясь с бывшим у всех на глазах. Так или иначе, ни о каком доказательстве его чувств ко мне речи не шло.
Я вздохнула.
Проще не стало, лучше не стало. Наверное, в этих ярлыках, и правда, немного смысла.
— Мы с Макаром начали встречаться, а с Витей помирились.
— Что-то не слышно в твоем голосе особой радости. Разве это не то, о чем ты мечтала?
Я устало пожала плечами:
— Мила, я не уверена, что Макар хочет быть со мной. Но это еще только полбеды. Он постоянно говорит или делает что-то такое, отчего мне хочется разорвать с ним всякие отношения. И одновременно я понимаю, что не смогу этого сделать, просто не смогу, никогда и ни за что! Даже сейчас мне уже плохо и больно без него, хотя мы не виделись всего несколько часов. Он сказал, что позвонит мне завтра, и теперь я жду его звонка и больше ни о чем думать не могу. Не знаю, сколько я еще так выдержу, Мила!
Сегодня Макар кое-как согласился назвать меня своей девушкой - уже, можно сказать, победа. Но я не могла не вспоминать, как он обращался со мной вчера. Мне было больно думать об этом, особенно сейчас, в разлуке с ним.
Жертва абьюза, заложница токсических отношений… неужели теперь все это про меня?
Подруга вздохнула. Задумчиво накрутив на палец прядь своих тициановских рыжих волос, она отпустила получившийся завиток, и он дважды подпрыгнул, прежде чем снова неподвижно застыть возле ее лица.
— Сочувствую тебе всем сердцем! Непреодолимая тяга - мне это знакомо.
— Это не тяга, а любовь!
— Тебе виднее, — по глазам Миланы я увидела, что она мне не поверила.
— Ты тоже, как и Витя, не понимаешь, как можно любить такого, как Макар?
— Да, что-то вроде того, но не только. То, что ты описываешь - это зависимость, нездоровая, непреодолимая, буйная страсть, с которой почти невозможно покончить, и о которой через пару лет ты будешь вспоминать с содроганием. Со мной такое было.
— С Тимуром этим, придурошным? — я хмыкнула.
— Нет, не было у нас с Тимуром ничего непреодолимого - ерунда одна. С Пашей, в которого я была безумно влюблена в пятнадцать лет. Помнишь, я рассказывала тебе?
— Да-да, он же был женихом твоей сестры?
— Точно. К чему я вспомнила об этом - тебе может казаться, что ты не сможешь без него жить, но стоит вам расстаться на какое-то время, и ты вспомнить не сумеешь, что в нем находила. Я несколько месяцев была не в себе, мне казалось, что я люблю Пашу, что он тот самый, единственный. Не представляла, что буду делать без него. Это было самое тяжелое время в моей жизни. Но когда они с сестрой расстались, и он уехал, мои чувства постепенно сошли на нет. Не быстро, за несколько чудовищно мучительных недель, во время которых от боли меня чуть не выворачивало. Но я справилась, и сейчас могу сказать точно - я не любила его. Да я толком и не знала его! Просто нарисовала какой-то образ в своей голове и настолько была им очарована, настолько пристрастилась к присутствию этого человека, что вообразила, будто люблю. Ева, поверь, если вы расстанетесь, это не станет концом света. Будет тяжело, но ты выдержишь, и у тебя все будет хорошо.
Каким-то образом ее слова и приободрили, и расстроили меня одновременно.
— Это любовь. Считать, что любишь и любить - это одно и то же, и неважно, очарован ты настоящим человеком или придуманным образом. А Макар… между нами будто существует какая-то незримая связь. Он намного лучше, чем кажется; за этой грубостью скрывается по-настоящему глубокий человек с настоящей душой и добрым сердцем. Но он так редко показывает его мне! Чаще вытворяет что-то несусветное или говорит что-то ужасное.