Небеса опускают взор
Шрифт:
Сурайя согласно кивала и про себя повторяла сказанное Всевышним.
– Если вы боитесь, что не будете справедливы к сиротам, то женитесь на других женщинах, которые нравятся вам: на двух, трёх, четырёх. Если же вы боитесь, что не будете одинаково справедливы к ним, то довольствуйтесь одной или невольницами, которыми овладели ваши десницы. Это ближе к тому, чтобы избежать несправедливости и бедности… – дочитала до данного момента Малика, и Калияни ее прервала.
– Значит, многоженство разрешено… но и вместе с ним можно довольствоваться невольницами, то есть наложницами… – рассудила она.
Сурайя замотала головой, даже съехал убор. Пока Малика медлила, помощница загорелась поведать:
– Я поясню, госпожа…
Калияни понятливо покивала, но при себе имела свои мысли. Малика продолжила читать, у слушающей возникало много вопросов, однако она не стала больше прерывать. Позже Малика поблагодарила госпожу за гостеприимство и дружелюбность и ушла. Калияни присела на край постели и размышляла о своей вере, о любви Шивы и Шакти, где они неразделимы, как одно целое… О такой любви человеку можно было только мечтать, ибо это и есть божественная любовь… Вечером девушка помолилась Ганеше, разложила свежие цветочки и зажгла фитилек в масленой чаше, что принесла по ее просьбе Сурайя.
Калияни уже легла спать, как вдруг прибежала помощница и сообщила, что падишах вот-вот придет к ней. Девушка подскочила так, точно увидела кошмар. Сурайя посмотрела, во что одета госпожа, на ней было нижнее платье; помощница сказала, такое подойдет для встречи мужа, вот только нужно надеть украшения.
– Скорее, госпожа, наденьте подарок госпожи Малики на крыло носа и смените эти маленькие серьги на более яркие и красивые… – торопливо говорила помощница, разглядывая внутри шкатулки.
Там лежало много украшений, которые падишах выделил для новой жены. Калияни так сильно не хотелось, она ломала себя, совершая все эти действия и с ужасом ожидая падишаха. Пока госпожа вешала на себя золото, Сурайя подбежала к окну и потушила фитилек возле Ганеши, дабы правитель не увидел и не разгневался.
– Великий падишах идет! – раздались громкие голоса на весь дворец сопровождающих Джахана слуг.
Сурайя поправила распущенные волосы Калияни и усадила ее на край постели напротив входа, а сама отошла дальше и опустила голову. Раздался хриплый кашель, по пути падишах то кашлял, то сморкался. Новая жена морщила нос и закатывала глаза.
– П-с… – отвлекла напряженная Сурайя. – Госпожа, только приветливое выражение лица и улыбка… – дала она напутствие.
Слуги открыли двери для падишаха в первый зал на пути к спальне и остались в коридоре. Калияни наблюдала его приближение, тело ее невольно затряслось от неприятных эмоций. Когда он вошел, девушка встала и положено поприветствовала. Джахан кивнул в ответ и принялся похаживать вокруг. Калияни стояла на месте, но косилась и бдела за его действиями.
– Уже легла спать… – произнес правитель, остановившись сбоку от постели.
– Да, Джахан, уже легла и успела заснуть… – ответила хитренько Калияни.
На нее смотрела Сурайя, переживая за лишние слова, которые могут вызвать немилость у важной личности.
– Значит, не ждала своего мужа… – заключил он то, о чем предположила помощница и затревожилась еще больше.
Теперь молодой нужно как-то выкручиваться, и Сурайя боялась, у нее не хватит смекалки.
– Я ждала вас весь вечер, мой повелитель, смотрела на луну и видела в ней ваше лицо… – вдруг выдала Калияни, чем весьма поразила обоих.
Падишах повернулся, брови его удивленно подскочили. Слова понравились.
– Созерцала, а потом вдруг уснула и ощутила холод на полу… оттого и пришлось залезть под покрывало… – вроде как поясняла девушка и при этом кидала лестности.
Падишах поверил и попался. Выражение его лица стало мягче, как и настрой.
– Теперь ты больше не замерзнешь, я здесь… – ответил он с вожделенной улыбкой и сбросил верхнюю накидку.
Сурайе он махнул уходить, та вышла и закрыла двери. Калияни проводила ее круглыми глазами, без поддержки ей становилось страшно. Падишах подозвал жену и сказал ей снять с него верхнюю одежду. Девушка подошла и, опустив глаза, начала расстегивать пуговицы кафтана. От пожилого пахло сандаловым маслом, аромат которого перебивался неприятным запахом изо рта, а пальцы его были жирные от мяса. Ладонь его легла на волосы Калияни и заводила по голове. Ей крайне трудно давалось держаться и всё это терпеть. Пришлось отвлекаться и думать о семье, которую скоро увидит. В мысли пришли слоны и маленький слоненок, с кем играла юная. От воспоминаний на лице даже замелькала улыбка. Падишах, естественно, полагал, что она радуется его присутствию… Пожилой никак не мог поверить и принять то, что юная девушка не может его любить, как женщина любит мужчину… Кафтан был снят, падишах остался в нижней длинной тунике и штанах, сквозь тонкую материю выпирали его знатный живот и отвисшая грудь. Он показал Калияни лечь, она подчинилась и желала закрыть глаза, дабы хотя бы не видеть этого всего… Девушка немного отвела голову и смотрела в сторону окна, где стоит Ганеша. Джахан неуклюжа полез на постель, хрипя при дыхании от лишнего веса. Рука его легла на бедро жены и стала перебирать ткань, поднимая юбку выше.
– Приласкай своего мужа, – сказал ей падишах.
Калияни, скрепя сердцем и ломая себя, приложила ладонь на его руку, что лежала на бедре, и поглаживала. Затем ее потрясывающая ладонь направилась на его бедро и выше к животу. Ощутив касания на животе, падишах заохал. Он заметил сильное волнение и скованность юной и произнес:
– Я понимаю, что ты не умеешь обслуживать мужчину, тебя некому было научить… Я велю наложнице с тобой поделиться…
Калияни вспомнила Радху и ее уроки обольщения… Но когда нет желания и, более того, присутствует отвращение, то никакие уроки не помогут. Падишах повернул ее лицо к себе и стал грубо трогать большой ладонью, сминая ее мягкие губки и щеки. Девушка опустила взор и настроилась покориться судьбе. Платье ее было поднято выше бедер, Джахан полез между ее ног и торопился снять штаны. Благо тунику он решил оставить, дабы прикрыть «красоту» своего несвежего тела. Он что-то замедлился, затушевался и будто бы никак не мог развязать завязки на поясе. Калияни терпеливо ждала с закрытыми глазами, но вскоре приоткрыла и на свою беду узрела мерзкую картину… Мужчина никак не мог «разбудить» свое сморщенное достоинство, которое в его возрасте уже хотело уйти на покой. Девушка зажмурилась и мысленно взмолилась. С высокого лба его потек пот, вспотела даже лысина в окружении седых волос. Происходящий казус ввел важную личность в смущение, показаться слабым и немощным в любовных делах он никак не мог. Пришлось соображать…
– Э-э… что-то устал я сегодня… – вымолвил падишахи и, сотрясая постель, полез к краю.
Он завязал обратно штаны и опустил тунику, накинул кафтан и с нервозностью направился скорее на выход.
– Отдыхай… уже поздно… – пробормотал он перед уходом.
Как только босое шлёпанье падишаха утихло и коридор опустел, Калияни поднялась на постели и вдруг захохотала.
– Благодарю вас, Боги… – произнесла она, сложив вместе ладони у лица.
Появилась удивленная Сурайя и опасалась плохого исхода, коли великий падишах убежал как ошпаренный.
– Что случилось, госпожа? – тряся расставленными руками, в ошеломлении спросила помощница.
Однако веселый вид девушки озадачил.
– Что-то не получилось?.. – смекнула Сурайя, поведя бровями.
– Великий падишах - он только на своем троне… но не в постели… – сыронизировала госпожа.
Помощница слышимо ахнула как на слова, так и на курьез. Она присела на край и решила тихонько поделиться:
– Я слышала, что падишах стал редко приходить к женам и даже к любимой Нур… Служанки шептались о возрасте повелителя, который дает о себе знать…