Небеса опускают взор
Шрифт:
По пути помощница восхищалась выдержкой и поведением госпожи. Она уверена, что сердце падишаха скоро будет завоевано. В покоях Калияни присела за туалетный столик, позади встала Сурайя и, поправляя ее волосы, сказала:
– Госпожа, если вы завоюете сердце падишаха, тогда вам не будут страшны никакие враги… его благосклонность – самое сильное оружие, оно нужно вам.
Девушка смотрела в зеркало на помощницу и не была столь воодушевлена.
– Я не хочу… мне не нужно его сердце… – ответила она.
Сурайя вздохнула и вновь попыталась переубедить.
– Даже если не нужно, потому что вы его не любите, его милость вам нужна, чтобы выжить… Вы ведь не хотите подчиняться Нур ан-Нисе Султан и следовать ее указаниям, как главной жены… Заполучив любовь падишаха, вы сможете получать от него то, что желаете, как получили сегодня возможность видеть семью. Он бы никогда раньше не позволил людям из деревни проживать на территории дворца, – ведала мудрая помощница.
Калияни задумалась.
– И что же я должна делать… ублажать его в постели… – рассуждала девушка и от одного представления морщила нос.
– Искусство любви очень важно, непременно… однако, учитывая возраст падишаха и большое разнообразие в женщинах, я полагаю, для него будет более приятным и неожиданным что-нибудь из ваших талантов… – подсказывала и сама обдумывала Сурайя.
Калияни вспомнила танцовщиц и взгляд падишаха на одну из них. Вероятно, искусные танцы могли его заинтересовать и очаровать.
– Что вы умеете, госпожа? – поинтересовалась помощница.
Калияни повернулась.
– Я не умею танцевать так, как здешние… лишь немного индийские танцы. Не было времени на танцы, моя семья работала… – пояснила она.
Помощница понятливо покивала и почему-то сразу, еще до слов госпожи, убрала их из списка.
– Танцевать здесь есть кому, и потом, место танцовщицы всегда ниже места жены падишаха и всех остальных господ и госпож. На самом деле на танцовщицу лишь любуются, но ее не уважают… – поделилась Сурайя и добавила: – А вот певицы здесь в цене… Вы умеете петь?
Калияни пожала плечами, пребывая в смятении.
– Я люблю петь и часто пела… Но вряд ли то, что любит слушать падишах… – сомневалась она.
Сурайя улыбнулась, брови ее подскочили в некоем замысле.
– Главное – красивый голос… а что петь, я вам подскажу… Недавно умерла любимая певица падишаха, которую он обожал слушать почти каждый день. Он настолько горевал, что велел сделал ее статую и поставить возле его покоев. Поэтому вам нужно занять ее место, – утвердила в конце помощница.
Право, задача стояла трудная, быть может, невозможная, ведь пела та певица на персидском и арабском, голос ее брал высокие ноты и умело извивался, как волны в море.
– Не волнуйтесь, текста в песнях немного, в основном красивое завывание… – подбодрила Сурайя.
На ее слова Калияни засмеялась.
– Ну выть-то я смогу… – ответила она.
Настроение поднялось, помощница взялась изображать пение умершей певицы и учить госпожу словам из песен.
– Нужно выучить хотя бы одну песню, самую любимую у падишаха…
Калияни настроилась пробовать. В процессе возник вопрос о слове, что постоянно повторялось в песне.
– Мактуб значит с арабского «так предначертано», далее поется: всё предначертано Аллахом. О, ночь, о, день, о, мечты… так предначертано… – переводила и поясняла Сурайя.
Калияни слушала с удовольствием, ей стало интересно, возникло желание спеть так, чтобы поразить падишаха. Присоединилась служанка, которая втайне поет, когда якобы никто не слышит. Молодая женщина весьма точно изображала голос певицы и ее интонации. Госпожа повторяла и пыталась петь столь же красиво, хотя бы немного приближено.
Так наступила ночь. Закончив репетицию, Сурайя похвалила навыки и старания госпожи.
– У вас очень хорошо получается… признаюсь, я даже не ожидала, что будет столь талантливо. У вас звонкий и чистый голос, точно блестящая река.
Перед ее уходом Калияни вдруг спросила:
– А откуда ты родом? Ты знаешь не только персидский, но и арабский…
Сурайя сказала первое:
– Многие владеют хотя бы немного арабским, ибо это язык нашего пророка, мир ему и благословение… – затем поделилась: – Я из Аравии, из маленького государства – халифата. Моя матушка рано умерла, отец был торговцем, нам пришлось покинуть родину и какое-то время вести кочевой образ жизни с иными людьми… Нам повезло, нас забрали солдаты… и вскоре мы оказались в Кабуле. Отец умер, а меня взяли нянькой для дочери одного из наместников. Когда она выросла и вышла замуж за родственника султана, то отправила меня сюда, за что я ей благодарна…
Калияни даже прослезилась, история Сурайи ее тронула, девушка прекрасно понимала, каково это – жить в бедности и терять близких, а тут еще и отсутствие дома, даже просто лачуги, но своей родной.
– Но теперь всё хорошо… я очень рада, что мне выпала честь прислуживать именно вам, госпожа.
Девушка улыбнулась, сдерживая слезы. Она протянула руку, Сурайя ответила своей, ладони сомкнулись. Затем помощница ушла.
Утром, пока не пришли служанки, Калияни заглянула под кровать в корзину со змеенышем. Но его вдруг не оказалось на месте. Девушка подумала, что замысел, о чем поведал садху, не удался, и змея просто уползла. Это ее даже расстроило, ибо она уже поверила в волшебного чешуйчатого помощника. Затем она присела на пол на бедро и, красиво покачивая рукой, повторяла песню, разученную вчера. Калияни очень любила петь и в очередной раз увлеклась, не услышав приход некоей гостьи. Когда раздались громкие хлопки в ладоши, певица перестала петь и встала. За покоями, за узорными дверями, стояла Малика – жена Алауддина.
– Вы столь прекрасно поете, я в восхищении… – похвалила гостья сквозь дверную резьбу.
Калияни скорее открыла двери и пригласила.
– Ваш голос похож на голос певицы, что недавно скончалась… я бы даже сказала, что он еще интереснее… – произнесла Малика.
Выглядела она мило, вела себя скромно и дружелюбно, в глазах ее виднелись искренность и доброта. Калияни поблагодарила и решила поделиться, что учится петь на арабском для падишаха.
– О-о… – изумилась Малика. – Это очень здорово, великий падишах обожает музыку… если вам будет нужна моя помощь, то я всегда рада и готова, – предложила она.